У АРАБСКОГО таксиста, который довез меня до Рамаллы, никаких проблем с пограничными постами не было: он их просто избегал.

И не имел хлопот.

Я был приглашен Махмудом Аббасом, Президентом Палестинской национальной администрации (а также ООП и движения "Фатх") принять участие в совместных палестинско-израильских консультациях накануне международной конференции в Париже.

Поскольку Биньямин Нетаньяху отказался принять участие в парижском мероприятии, где он сидел бы рядом с Махмудом Аббасом, встреча в Рамалле должна была показать, что значительная часть израильского общества поддерживает французскую инициативу.

ВРОДЕ БЫ просто, но оказалось совсем не так.

До смерти Ясира Арафата в 2004 году такие встречи были событием заурядным. После сломавшей каноны нашей первой встречи в Бейруте в 1982 году, во время израильской блокады, Арафат встретился со многими израильтянами.

Арафат обладал почти абсолютным нравственным авторитетом, и даже его домашние соперники были с этим согласны. После нашей первой встречи он решил, что такие контакты между израильтянами и палестинцами служат делу палестинско-израильского мира, и много раз содействовал их проведению.

После его убийства взяла верх противоположная тенденция. Палестинские экстремисты утверждали, что любые встречи с израильтянами, кем бы они ни были, служат "нормализации", а это слово было дня них страшным жупелом.

Аббас положил конец этой нелепости. Как и я, он убежден, что палестинская государственность и независимость могут быть достигнуты лишь совместной борьбой сил мира обеих сторон при международной помощи.

В этом духе он и пригласил нас в Рамаллу, поскольку палестинцев на израильскую территорию обычно не допускают.

Он усадил меня рядом с ним на сцене, и встреча началась.

МАХМУД Аббас, или Абу Мазен, как его обычно называют, уважительно упомянул, что мы были друзьями 34 года после нашей первой встречи, вскоре после того как ООП покинула Бейрут и перебралась в Алжир.

Многие годы, когда мои друзья и я приезжали в Тунис, всё шло обычным порядком: сперва мы встречались с Абу Мазеном, который ведал израильскими делами и составлял планы совместных действий. Потом мы все переходили в кабинет Арафата, обладавшего исключительной способностью принимать быстрые решения, и через несколько минут говорил "да" или "нет".

Трудно представить себе людей более несхожих по характеру, чем Абу-Амар (Арафат) и Абу Мазен. Арафат был человек открытый и радушный. Он обнимал и целовал своих посетителей в традиционном арабском стиле: поцелуй в каждую щеку обычным посетителям и три поцелуя – избранным. Через пять минут вам казалось, что вы был знакомы с ним всю жизнь.

Махмуд Аббас гораздо сдержанней. Он тоже не избегает объятий и поцелуев, но получается это у него не так естественно как у Арафата. Он более замкнут и скорее похож на директора школы.

Я очень уважаю Махмуда Аббаса. Чтобы оставаться на своем посту, ему необходимо огромное мужество. Он лидер народа, находящегося под жестокой военной оккупацией. Он вынужден сотрудничать с оккупантами по некоторым вопросам, и стремится противиться им по другим. Цель его народа: вытерпеть и выжить. Это ему удается.

Я похвалил его мужество, но он рассмеялся и сказал, что я был отважнее его, когда добрался до Бейрута во время осады 1982 года. Спасибо.

Израильскому правительству удалось, еще до Нетаньяху, расколоть палестинцев на две части. Путем несложного трюка, отказавшись уважать данное в Осло торжественное обещание создать между Западным берегом и Газой четыре "безопасных перехода", они сделали такой раскол почти неизбежным.

Теперь, официально рассматривая умеренного Аббаса как друга, а экстремистский ХАМАС в Газе как врага, наше правительство ведет себя противоположным образом. К ХАМАСу относятся терпимо, а к Аббасу – как к врагу. Это кажется извращением, но фактически всё логично: Аббас может развернуть мировое общественное мнение в пользу палестинского государства, а ХАМАС – нет.

ПОСЛЕ встречи в Рамалле я передал Аббасу в частном порядке план для рассмотрения.

Он основан на понимании того, что Нетаньяху никогда не согласится на подлинные мирные переговоры, которые неизбежно приведут к решению по принципу двух государств – только этого ему не хватало!

Я предлагаю организовать "Народную мирную конференцию", которая будет собираться, допустим, раз в месяц в стране. На каждом заседании будет рассматриваться один параграф будущего мирного соглашения, как, например, окончательная линия границ, характер границ (открытые?), Иерусалим, Газа, водные ресурсы, меры безопасности, беженцы и т.д.

Обсуждать будет равное число экспертов с каждой страны, все вопросы будут выложены на стол и рассмотрены. Если удается прийти к согласию – прекрасно. Если же нет, предложения обеих сторон будут четко сформулированы, и вопрос отложен на будущее.

Затем, скажем, через полгода, будет опубликовано окончательное "народное соглашение", включающее и сформулированные пункты, по которым не было достигнуто согласие, что будет служить руководством для миротворческих движений с обеих сторон. Обсуждение разногласий будет продолжаться до тех пор, пока не будет найден выход.

Аббас, как обычно, внимательно выслушал меня, и в конце беседы я обещал послать ему меморандум. Я только что отправил его, проконсультировавшись с некоторыми из моих коллег, например с представителем "Гуш Шалом", Адамом Келлером.

Махмуд Аббас сейчас готовится к посещению Парижской конференции, официальная цель которой состоит в мобилизации многих стран для достижения мира по принципу двух государств

ИНОГДА меня удивляет, как это я не подхватил вирус мегаломании. (Некоторые приятели думают, что это со мной не может случиться, потому что я уже стал мегаломаном).

Через несколько недель после окончания войны 1948 года, небольшая группа молодых людей в новом Государстве Израиль встретилась в Хайфе, чтобы обсудить путь к миру, основанный на том, что сейчас называют "решением по принципу двух государств". Одним из нас был еврей (это я), один был мусульманином и один друзом. Меня только что выписали из госпиталя, и я носил свою военную форму.

Группу совершенно игнорировали. Никаких охотников к нам присоединиться.

Через десять лет, когда я уже стал членом Кнессета (как, кстати, и двое других из нашей группы), я отправился за рубеж, чтобы выяснить, кого еще можно убедить. Я блуждал по Вашингтону, встречался с важными людьми в Белом доме, в Государственном департаменте и с делегациями ООН в Нью-Йорке. По пути домой я был принят в министерствах иностранных дел в Лондоне, Париже и Берлине.

Нигде не нашлось сторонников. Палестинское государство? Вздор. Израиль должен иметь дело с Египтом, Иорданией и т.п.

Я десятки раз выступил с таким предложением в Кнессете. Некоторые государства стали принимать такое решение всерьез. Первым был Советский Союз, хотя и на позднем этапе, при Леониде Брежневе (в 1969 году). Последовали и другие.

Теперь не осталось никого, кто настаивал бы на чем-то, кроме принципа двух государств. Даже Нетаньяху делает вид, что верит в это, но только, если палестинцы станут евреями или эмигрируют в Гренландию.

Конечно, я понимаю, что сделал это не я: сделала История. И всё же простите мне крошечку гордости, или мини-мегаломании.

РЕШЕНИЕ, основанное на принципе двух государств не хорошее, и не плохое: оно единственное.

Единственное возможное решение.

Я знаю, что есть немало хороших, даже восхитительных людей, верящих в так называемое "одно государство". Я попросил бы их задержаться на подробностях: как оно будет выглядеть? Как будет реально функционировать, какими будут его армия, полиция, экономика, парламент? Государство апартеида? Перманентной гражданской войны?

Нет. С 1958 года всё менялось, и ничего не изменилось.

Уж извините, но решение по принципу двух государств – оптимальный вариант.