28 ИЮНЯ 1914-го года эрцгерцог австрийский, наследник трона, Франц Фердинанд посетил Сараево, главный город Боснии, тогда австрийской провинции.

Три молодых серба из Боснии решили его убить, чтобы добиться присоединения Боснии к Сербии. Они бросали бомбы в машину эрцгерцога. Все три попытки не удались.

Позднее один из нападавших, Гаврило Принцип, сделал еще одну попытку. Автомобиль эрцгерцога совершил ошибочный поворот, водитель попытался вернуться, машина застряла, и Гаврило принцип убил эрцгерцога выстрелом.

Это был выстрел, "который услышал весь мир". Незначительный инцидент привел к Первой мировой войне, она – ко Второй, а вместе – к 100 миллионам погибших, большевизму, фашизму, нацизму и Холокосту. Но если имена Ленина, Сталина и Гитлера будут помнить многие века, имя Гаврило Принципа, самого важного человека 20-го века, уже забыто.

(Поскольку ему было всего 19 лет, приговорить его к смертной казни, по австрийскому закону, не могли. Его отправили в тюрьму, где посреди Первой мировой войны его смерть от туберкулеза осталась незамеченной).

По какой-то причине, эта незначительная личность, повернувшая, однако, историю, напоминает мне другого молодого израильтянина, Элора Азария, поступок которого также может изменить историю Израиля.

Факты в этом случае не вызывают сомнения.

Два молодых палестинца напали с ножом на израильского солдата в Тель-Румайда, поселении еврейских экстремистов в центре Хеврона. Солдат был легко ранен. По напавшим открыли огонь. Один из них умер на месте, другой был тяжело ранен и лежал на земле, истекая кровью.

То, что происходило после этого, заснял местный палестинец одной из многих камер, которые были розданы местным жителям израильской правозащитной организацией "Бецелем".

Персонал израильской машины скорой помощи занялся раненным солдатом, не обращая внимания на лежащего на земле тяжело раненного араба. Вокруг находилось несколько израильских солдат, также не обращавших на палестинца внимания. Примерно 10 минут спустя, на сцене появился сержант Элор Азария, медицинский работник. Он подошел к раненному палестинцу, в упор выстрелил ему в голову и убил его.

Согласно показаниям свидетелей, Азария заявил, что "террорист должен умереть". Позднее, по совету фаланги адвокатов, Азария стал утверждать, что он опасался, что на раненном палестинце мог быть пояс смертника и что он собирался убить стоявших вокруг него солдат – утверждение, полностью опровергаемое снимками, на которых стоящие рядом солдаты не обнаруживают ни малейшей озабоченности. Потом, неизвестно откуда, появился нож, которого не было на первых кадрах, но на последних он лежал у тела.

Заснятый материал широко разошелся по социальным сетям, и его невозможно было проигнорировать. Азария предстал перед военным судом и оказался в центре политической бури, не стихающей уже несколько недель. Она расколола армию, общество, политическую арену и всю страну.

ПОЗВОЛЬТЕ вставить личное замечание. Я не наивен. В 1948 году я десять месяцев подряд был солдатом и участвовал в боях, пока не был тяжело ранен. Мне пришлось стать свидетелем множества зверств. После войны я написал об этом книгу "Другая сторона медали"[*]. Все осудили ее. Война проявляет в людях лучшее и худшее. Я видел военные преступления, совершенные людьми, становившимися после войны приятными, обычными, законопослушными гражданами.

Что же такого особенного в Элоре Азария, кроме того, что его засняли в момент выстрела?

Мы все видели его по телевидению в зале суда на всё еще продолжающемся процессе. Этот солдат казался растерянным ребенком. За ним сидела мать, которая всё время поглаживала его голову. Рядом был отец, время от времени выкрикивавший оскорбления в адрес военного прокурора.

Что же такого особенно в этом случае? Подобное происходит постоянно, хотя и не попадает на камеру. Вполне заурядное событие. Особенно в Хевроне, где несколько сотен поселенцев-фанатиков живут среди 160 000 палестинцев. Хеврон – один из старейших городов мира. Он возник еще до библейских времен. В центре Хеврона находится здание, хранящее, по еврейским верованиям, могилы израильских патриархов. Археологи оспаривают это утверждение. Арабы убеждены, что это гробницы почтенных мусульманских шейхов. Для них это здание является мечетью.

C начала оккупации это Хеврон стал местом непрекращающихся яростных стычек. Главная улица оставлена за евреями и закрыта для движения арабов. Для солдат, направляемых туда защищать поселенцев, это ад.

На видео, Азария сразу же после убийства пожимает кому-то руку. Этот человек никто иной, как Барух Марзель, король поселенцев в Тель-Румайда. Марзель – преемник "Рабби" Меира Кахане, являющегося, по определению Верховного суда Израиля, фашистом. (Однажды Марзель публично призывал убить меня).

В ходе процесса стало известно, что Марзель устраивал каждую субботу приемы для всех израильских солдат и офицеров, охранявших поселение. Это значит, что Азария находился под влиянием его фашистских идей еще до своего выстрела.

ТАК ЧТО ЖЕ делает "стреляющего солдата" (как называют его ивритских СМИ) поворотным пунктом в истории сионистского проекта?

Я писал в последней статье, что Израиль расколот на отдельные сектора. Евреи и арабы; восточные (мизрахим) и европейцы (ашкеназы); светские и религиозные; крайние ортодоксы и "национально-религиозные"; мужчины и женщины; гетеросексуалы и гомосексуалисты; старожилы и новые иммигранты, особенно из России; богатые и бедные; тель-авивцы и жители "периферии"; живущие собственно в Израиле и поселенцы на оккупированных территориях.

Единственным институтом, объединяющим эти различные – и нередко антагонистичные элементы – является армия. В Израиле она гораздо больше, чем просто вооруженная сила. Именно здесь встречаются на равных все молодые израильтяне (кроме ортодоксов и арабов). Она – "плавильный котел". Святая Святых.

Этому пришел конец.

Тут и появляется на сцене сержант Азария. Он не просто убил раненного палестинца – кстати, зовут его Абд аль-Фатах аль Шариф (Abd al-Fatah al-Sharif). Он смертельно ранил армию.

УЖЕ несколько лет тайное стремление "национально-религиозных" состоит в захвате армии снизу.

Этот сектор был когда-то небольшой игнорируемой группой, поскольку религиозные евреи в большинстве своем вообще отвергают сионизм. Они верят, что Бог изгнал евреев за их грехи, и только Бог вправе разрешить им вернуться. Взяв на себя миссию Бога, сионисты совершили тяжкий грех.

Очень многие религиозные евреи жили в Европе и погибли в Холокосте. Какое-то их число перебралось в Палестину, и теперь они образуют замкнутую самодостаточную общину в Израиле, получающую большие суммы денег от сионистского государства, но не салютующие сионистскому флагу.

"Национально-религиозные", с другой стороны, превратились из неприметной и нерешительной группы в большую мощную силу. Огромная рождаемость в их среде – 7 8 детей на семью считается нормой – дает им большие преимущества. Когда израильская армия захватила Восточный Иерусалим и Западный берег, усыпанные множеством святых мест, это придало им решительности и самоуверенности.

Лидер этой партии, Нафтали Беннет, успешный предприниматель в области высоких технологий, стал видным членом правительства, постоянно бросает вызов Биньямину Нетаньяху и конфликтует с ним. У партии есть собственная система образования.

Уже несколько десятилетий они прилагают большие усилия для овладения армией снизу. У них есть школы допризывной подготовки, выпускающие высоко мотивированных будущих офицеров. Они постепенно проникают в офицерский корпус нижнего уровня. Кипоносные капитаны и майоры, когда-то бывшие большой редкостью, стали вполне обычны.

ТЕПЕРЬ всё это взорвалось. Дело Азарии раскололо армию на части. Высшее командование, всё еще состоящее из людей старого времени, ашкеназов и (сравнительно) умеренных, отдало Азарию под суд. Убийство раненного врага противоречит армейским нормам. Солдаты могут вести огонь на поражение только при возникновении непосредственной опасности для их жизни.

Значительная часть населения, в первую очередь, относящаяся к религиозным и "правым", бурно запротестовала против проведения такого суда. Поскольку семья Азария из "восточных", протестующие также были в основном из "восточного" сектора.

Тонкое политическое обоняние Нетаньяху мгновенно уловило тенденцию. Он решил навестить семейство Азарии, и лишь советники в последний момент отговорили его. Вместо этого, он позвонил отцу Элора и выразил свои соболезнования по телефону. Авигдор Либерман, еще до его назначения Министром обороны, лично посетил зал суда, чтобы продемонстрировать свою поддержку солдату.

Это было откровенной пощечиной военному командованию.

Теперь армия, единственный оплот национального единства, раскалывается на части. На высшее командование открыто набрасываются как на "леваков" – слово, в теперешнем израильском употреблении недалеко отстоящее от "предателей". Миф о военной непогрешимости повержен и разбит. Авторитет высшего командования сильно подмочен. Началась безудержная критика начальника Генерального штаба.

В соревновании сержанта Элора Азарии с начальником Генерального штаба Гади Айзенкотом у сержанта есть хорошие шансы на победу. Если его вообще найдут виновным в грубом нарушении предписаний, он отделается мягким приговором.

Убийство беззащитного человека сделало Азарию национальным героем. Его выстрел услышала вся страна. А, возможно, и весь мир.

[*]"Другая сторона медали". Русский перевод: zope.gush-shalom.org/home/ru/other-side-of-coin-russian.pdf