СЛУЧИЛОСЬ невероятное: демократически избранный египетский парламент собрался на свою первую сессию.

Для меня это событие чудесное и радостное.

Для многих израильтян оно тревожное и пугающее.

Я НЕ МОГУ не радоваться, когда угнетенный народ восстает, обретая свободу и человеческое достоинство. Не под воздействием внешних сил, а лишь благодаря своей стойкости и отваге. И достигает этого не стрельбой и кровопролитием, а одной лишь силой ненасилия.

Где бы и когда бы ни происходили такие события, они должны радовать сердце каждого порядочного человека на земле.

В сравнении с большинством других революций, египетское восстание было бескровным. Жертвы исчислялись десятками, а не тысячами. Такое число людей гибнет в Сирии за один или два дня, и с такими же жертвами было сопряжено успешное восстание в соседней Ливии, которому в немалой степени помогло иностранное вмешательство.

Революция отражает характер народа. Я всегда испытывал особую склонность к египтянам, потому что в них – у большинства из них – нет агрессивности и стремления к насилию. Они на редкость терпеливы и относятся к происходящему с юмором. Этот характер запечатлели тысячелетия письменной истории, и то же самое можно наблюдать в повседневности.

Вот почему египетская революция вызвала такое удивление. Изо всех народов на планете египтяне менее всего склоны к бунту. И всё же они восстали.

ЕГИПЕТСКИЙ парламент собрался после 60-ти лет военного правления, которое тоже началось с бескровной революции. Даже презираемому королю Фаруку, сброшенному с трона в июле 1952 года, не причинили вреда. Короля спровадили на его собственную роскошную яхту и отправили в Монте-Карло, где он посвятил остаток жизни рулетке.

Подлинным вождем революции был Гамаль Абдель Насер. Я встречался с ним несколько раз в 1948 году, хотя не был надлежащим образом ему представлен. Тогда шли ночные бои, и лишь после войны я смог прояснить ход событий. Оказалось, что Насер был ранен в бою, за который моей роте было присуждено почетное название «Лисы Самсона», а сам я получил ранение через пять месяцев в схватке с солдатами под его командованием.

Конечно, я никогда не встречался с ним лицом к лицу, но встретился с ним мой хороший приятель. В ходе боев в «мешке Фалуджа» было согласовано перемирие, чтобы вынести убитых и раненых между линиями фронта. Египтяне послали на переговоры майора Абдель Насера, а нашу сторону представлял «Джинджи» («Рыжий») – почти чернокожий офицер, родом из Йемена. Офицеры-враги очень понравились друг другу, и когда разразилась египетская революция, «Джинджи» подсказал мне, задолго до всех других, что Абдель Насер – тот человек, которого следует иметь в виду.

(Позволю себе немного поворчать. В западных книгах и фильмах арабов часто наделяют именем «Абдул». Но такого имени нет. «Абдул» следует писать как «Абд ал-», что значит «слуга кого-то», и за ним следует одно из 99 достоинств Аллаха. Абдаль Насер значит, например, «Слуга (Аллаха) Победоносного». Имейте в виду!)

«Насер», как многие называли его для краткости, не был прирожденным диктатором. Позднее он вспоминал, что после победы революции понятия не имел, что делать дальше. Он начал с того, что назначил гражданское правительство, но пришел в ужас от бестолковости и продажности политиков. Поэтому армия взяла дело в свои руки, и вскоре в стране воцарилась военная диктатура, продержавшаяся, постепенно разлагаясь, до прошлого года.

Не следует понимать рассказ Насера буквально, но урок ясен: сейчас, как и тогда, «временное» военное управление может обернуться длительной военной диктатурой. Египтяне знают это по собственному горькому опыту, и поэтому сейчас они стали очень-очень нетерпеливы.

Вспоминаю происходивший лет 45 назад примечательный разговор двух видных арабских интеллигентов. Мы ехали по Лондону в такси на какую-то конференцию. Одним из моих спутников был Мохаммед Сид Ахмад, египетский марксист-аристократ, а другим – Алави, марокканский оппозиционер левого толка. Египтянин сказал, что в современном арабском мире никакая национальная цель не может быть достигнута без сильного автократического руководства. Алави возразил, что никакая достойная цель не может быть достигнута до того, как в стране будет установлена демократия. Думаю, что их спор сейчас разрешен.

ПО ЗНАМЕНИТОМУ высказыванию Уинстона Черчилля, «демократия наихудшая форма правления, кроме всех других форм, которые были испытаны». В демократии плохо то, что свободные выборы не всегда приводят к результатам, которые мы хотели бы увидеть.

На недавних египетских выборах победили «исламисты». Первая бурная сессия парламента, рожденного дуновением свободы, была отмечена преобладанием в зале бородачей, представлявших исламские партии. Большинство в парламенте сейчас принадлежит депутатам от «Мусульманского братства» и еще более крайним «Салафитам» (приверженцам «салафии», суннитского направления в исламе, следующего учению первых трех поколений мусульман). Израильские и другие исламофобы, для которых все мусульмане на одно лицо, пришли в ужас.

Честно говоря, мне не по душе религиозные партии любого окраса – иудейские, мусульманские, христианские и какие угодно. Для полной демократии необходимо полное отделение религии от государства, как в теории, так и на практике.

Я не отдам голос за политиков, использующих религиозный фундаментализм как ступеньку в своей карьере – будь-то кандидаты в президенты Америки, поселенцы или арабские демагоги. Даже если они вполне искренни, я буду голосовать против них. Но если такие люди были избраны на свободных выборах, я признАю их. И не позволю успеху исламистов испортить радость, которую принесла мне историческая победа арабской весны.

Как представляется сейчас, исламисты разных оттенков станут влиятельной силой во всех новых парламентах, рожденных арабской демократией – от Марокко до Ирака, от Сирии до Омана. Израиль будет не виллой в джунглях, а еврейским островом в мусульманском море.

Остров и море не являются естественными врагами. Напротив, они дополняют друг друга. Островитяне ловят рыбу в море, а остров дает защиту рыбьей молоди.

НЕТ НИКАКИХ причин для того, чтобы евреи и мусульмане не жили в мире друг с другом и не сотрудничали. Так случалось в истории много раз, и это были хорошие времена для обоих.

В любой религии есть немало противоречий. Например, в еврейской Библии можно найти проникновенные главы о пророках и отвратительные призывы к геноциду в Книге Иисуса Навина. В Новом завете есть прекрасная Нагорная проповедь и отвратительная (очевидно ложная и вставленная позднее) сцена, когда евреи призывают распять Христа, породившая антисемитизм и неслыханные страдания. В Коране есть несколько предосудительных сур о евреях, но есть и затмевающий их достойный восхищения завет защищать «народы книги», евреев и христиан.

Дело приверженцев любой религии выбирать из священных текстов места, в соответствии с которыми они намерены действовать. Как-то мне попала в руки нацистская книга, целиком составленная из сотен взятых в Талмуде. Я был убежден, что это ложь, и потрясен до глубины души, когда близкий мне раввин заверил меня, что все они верны, но вырваны из контекста.

ЕВРЕИ и мусульмане могут, и это случалось в прошлом, жить в мире между собой, как жили в мире израильтяне и египтяне.

Один эпизод. В ноябре 1944 года два участника существовавшей до образования Израиля подпольной группы «Лехи» (ее еще называли «бандой Штерна») убили в Каире лорда Мойна, британского министра по делам Ближнего Востока. Их схватили, а процесс над ними в египетском суде превратился в антибританскую демонстрацию. Молодые египетские патриоты, заполнившие зал суда, не скрывали своего восхищения обвиняемыми. Один из обвиняемых (я был с ним знаком) выступил с зажигательной речью, в которой отверг сионизм, назвал себя борцом за свободу и сказал, что хотел бы освободить от британского империализма весь регион.

Когда вскоре возник Израиль, некоторые из нас предложили, чтобы новое государство воспользовалось этим и другими проявлениями солидарности и представило себя первой семитской страной, освободившейся от иностранного владычества. В таком духе мы открыто приветствовали революцию Абдель Насера 1952 года. Но в 1956 году Израиль в сговоре с Францией и Великобританией напал на Египет и получил клеймо форпоста западного колониализма.

ПОСЛЕ исторического визита Анвара Садата в Иерусалим я был одним из четырех первых израильтян, посетивших Каир. Несколько недель мы были героями города, где все хотели с нами встретиться. Перспектива заключения мира с Израилем вызвала карнавальный восторг. Лишь позднее, когда египтяне поняли, что Израиль совершенно не намерен позволить палестинцам обрести свободу, такие настроения угасли.

Теперь пришло время возродить эти чувства – для этого нам нужно решительно обернуться в сторону арабской весны и ее зимних побегов.

Тут возникает один из главнейших для Израиля вопросов: хотим ли мы стать частью этого региона или остаться форпостом Запада? Являются ли арабы нашими естественными союзниками или естественными врагами? Вызывает ли новая арабская демократия в нас симпатию и восхищение или пугает нас?

И вот главнейший из всех вопросов: является ли Израиль лишь ответвлением мирового еврейства или мы новая нация, родившаяся в этом регионе и ставшая его неотделимой частью?

Для меня вопрос ясен. И поэтому я приветствую египетский народ и его новый парламент. Примите мои поздравления!