Возможно, Авигдор Либерман останется лишь мимолетным эпизодом в анналах Государства Израиль, возможно, пламя, которое он пытается разжечь, чуть погорит и погаснет само собой. А, может быть, полицейское расследование по серьезным коррупционным подозрениям удалит его навсегда из общественной сферы.

Но возможно и другое. На прошлой неделе он обещал своим приспешникам, что следующие выборы вынесут его на вершину власти.

Может быть, Либерман докажет, что он не более, чем «изра-блеф» (словечко, которое он сам не прочь ввернуть), и за его грозным видом нет ничего, кроме заурядного самозванца.

Может быть, Либерман и в самом деле исчезнет, но на его месте появится Либерман еще покруче.

В любом случае, нам надо хорошенько присмотреться к явлению, которое он собой отразил. Те, кто считает его высказывания фашистскими, должны спросить себя: существует ли возможность установления в Израиле фашистского режима?

Первый возглас, рвущийся из недр души: НИКОГДА! В еврейском государстве? После Холокоста, который нацисты обрушили на нас? Кому такое придет в голову? Разве израильтяне могут хоть в чем-то уподобиться нацистам?

Когда много лет назад Йешаягу Лейбович пустил в оборот термин «иудео-нацисты», страна просто взорвалась, и даже многие его сторонники решили, что мятежный профессор на этот раз зашел слишком далеко. Но услышав лозунги Либермана, нужно признать, что он был прав.

Некоторые считают, что не следует придавать достижениям Либермана на недавних выборах слишком большого значения. В конце концов, его партия «Наш дом – Израиль» не первая, которой, возникнув из ниоткуда, удалось завоевать впечатляющие 15 мест. Такое же число мест завоевала в 1977 году Партия «ДАШ» Иггаэля Ядина, а в 2003 году – партия «Шинуй» Томми Лапида. Обе вскоре исчезли без следа.

Но избиратели Либермана очень отличаются от тех, кто поддерживал Ядина или Лапида – те были обычными гражданами, которым осточертели некоторые аспекты израильской жизни. За Либермана проголосовало значительное число иммигрантов из бывшего Советского Союза, видевших в молдавском «Иветте» защитника «своего» сектора. Хотя многие из них привезли с прежней родины правые, антидемократические и даже расистские взгляды, не они сами по себе представляют опасность для израильской демократии.

Другой силой, сделавшей партию Либермана третьей по величине в новом Кнессете, были избиратели иного рода: молодые уроженцы Израиля, немалая часть которых принимала участие в войне в Газе. Они голосовали за Либермана, будучи убеждены, что он вышвырнет арабов из Израиля, а палестинцев – со всей территории исторической страны.

Они не маргиналы, не фанатики или ущемленные в правах бедолаги, а обычные окончившие школу и отслужившие в армии молодые люди, веселящиеся на дискотеках и собирающиеся создавать семьи. Но если такие люди во множестве отдают голоса за отъявленного расиста с острым фашистским душком, этим явлением нельзя пренебречь.

ПОЛВЕКА назад я написал книгу «Свастика» (The Swastika), в которой рассказал, как фашисты одержали верх в Германии. Мне помогли в этом мои детские воспоминания. Когда нацисты пришли к власти, мне было 9 лет, и я стал свидетелем агонии германской демократии и первых шагов нового режима – пока родители, проявив большую мудрость, не решили бежать и поселиться в Палестине.

Я написал эту книгу накануне суда над Адольфом Эйхманом, поняв, что молодое поколение в Израиле знает немало о Холокосте, но почти ничего – о людях, совершивших его. Более всего меня занимал вопрос: как столь чудовищная партия могла прийти к власти демократическим путем в одной из самых цивилизованных стран мира?

Последнюю главу своей книги я назвал «Это может случиться и здесь», обыграв название книги Синклера Льюиса «Здесь этого не случится», в которой он подробно описал, как такое может произойти в Соединенных Штатах.

В своей книге я доказывал, что нацизм не исключительно немецкая болезнь и что при определенных обстоятельствах заразиться этим вирусом может любая страна, включая нашу собственную. А чтобы избежать этой болезни, нужно понять причины ее возникновения.

Считающим, что я «помешался» на этой теме и мне чудятся страхи в каждом углу, могу лишь ответить, что это не так. Многие годы я избегал говорить об этом. Но правда, что в мою голову встроен красный фонарик, который загорается, когда я ощущаю опасность.

И сейчас он начал мигать.

Что вызвало эту болезнь в прошлом? Почему эпидемия нацизма охватила людей именно в то, а не в другое время? Почему именно в Германии, а не в иной стране появились ее симптомы?

Дело в том, что фашизм – особе явление, непохожее ни на какое другое. Это – не «крайне правые» взгляды, не обостренный «национализм» или «консерватизм». Фашизм во многом противоположен консерватизму, хотя иногда появляется в его обличье. И он – не радикализация обычного национализма, свойственного каждому народу.

Фашизм – единственное в своем роде явление и обладает только ему присущими чертами: понятием «превосходства нации», отрицанием человечности в других народах и национальных меньшинствах, культом вождя, культом насилия, презрением к демократии, прославлением войны и пренебрежением общепризнанной моралью. Все эти качества в совокупности и образуют явление, для которого нет согласованного научного определения.

Как же это случилось?

Об этом написаны сотни книг и выдвинуты десятки теорий, но ни одна из них не дает полного ответа. Осмелюсь предложить мое собственное объяснение, не утверждая, что оно вернее других.

В моем представлении, фашистская революция может произойти, когда обладающая исключительными особенностями личность выходит на историческую сцену при исключительных национальных обстоятельствах.

О личности Гитлера также написано огромное число книг. Исследован под микроскопом каждый этап его жизни и ведутся бесконечные дебаты о каждом его шаге. В его жизни нет уже ничего неизвестного, но сам Гитлер остается загадкой.

Одна из очевидных его черт – патологический антисемитизм, выходящий за пределы всякой логики. Он был обуреваем им до последнего часа, когда написал завещание и покончил с собой. В самые безнадежные моменты войны, когда его солдаты на фронтах требовали пополнения и поставок, крайне необходимые железнодорожные составы использовали для транспортировки евреев в лагеря смерти. Когда Вермахт страдал от нехватки практически всего, еврейских рабочих снимали с жизненно необходимых производств и отправляли на смерть.

Предложено много объяснений этого патологического антисемитизма, и все они оказывались несостоятельны. Хотел ли Гитлер отомстить тому еврею, в котором подозревал своего настоящего деда? Возненавидел ли он врача-еврея, лечившего его обожаемую мать перед ее кончиной? Или это было наказанием директору-еврею из художественной школы, проглядевшему его гений? Возненавидел ли он нищих евреев, когда скитался по Вене, не имея угла? Все это было изучено, и все не дает объяснения. Загадка остается.

То же можно сказать и о других его личных взглядах и склонностях. Как он приобрел способность гипнотизировать массы? Почему так много людей изо всех слоев общества устремилось к нему? В чем корни его неукротимой жажды власти?

Мы не знаем. Полного и удовлетворительного объяснения нет. Мы знаем только, что среди миллионов немцев и австрийцев, живших в то время, и тысяч, выросших в таких же условиях, единственным оказался Гитлер, и, если воспользоваться термином из биологии – это была единичная мутация.

Но единственный в своем роде Гитлер не стал бы исторической личностью, если бы он не появился в Германии, находившейся в исключительных обстоятельствах.

Последний период Веймарской республики в Германии также стал темой многих книг. Что подтолкнуло немецкий народ к принятию нацизма? Исторические причины, корни которых уходят в Тридцатилетнюю войну или еще более ранние события? Чувство униженности после поражения в Первой мировой войне? Гнев на победителей, превративших Германию в руины и наложивших не нее огромные репарации? Страшная инфляция 1923 года, поглотившая сбережения целого класса? Великая депрессия 1929 года, выбросившая на улицу миллионы добропорядочных и трудолюбивых немцев?

И на этот вопрос нет удовлетворительного ответа. Ведь и другие народы были унижены, и другие потерпели поражение. Великая депрессия охватила десятки стран. Миллионы англичан и американцев также оказались безработными. Так почему же фашизм не пришел к власти в этих странах (за исключением, конечно, Италии)?

Я думаю, что роковая искра вспыхнула в тот роковой момент, когда среди народа, готового к фашизму, появился человек, наделенный качествами фашистского лидера.

Что случилось бы, если бы Гитлер погиб в дорожной аварии осенью 1932 года? Возможно, к власти пришел бы другой нацистский вождь, но не было Холокоста, а, может быть, и Второй мировой войны. Его вероятные преемники – Грегор Штрассер, бывший вторым номером, или Герман Геринг – летчик-ас, пристрастившийся к морфию, конечно, были нацистами, но ни один из них не стал бы вторым Гитлером. В них не было его демонизма.

А как развивались бы события, если бы Германия не провалилась в бездну отчаяния? Страны Запада вовремя ощутили бы опасность, помогли бы восстановить германскую экономику и снизить безработицу. Они отменили бы постыдный Версальский договор, навязанный победителями в Первой мировой войне, и позволили бы немцам восстановить самоуважение. Республика в Германии могла бы быть спасена, а к руководству пришли бы уважающие мораль лидеры, которых в Германии было немало.

Что произошло бы в таком случае? Адольф Гитлер, которого уважаемый фельдмаршал и президент Рейха презрительно называл «богемским ефрейтором», остался бы малость тронутым и никому не нужным крикуном, а 20-й век выглядел бы совсем по-иному. Десятки миллионов жертв войны и шесть миллионов евреев остались бы живы, даже не ведая, что могло бы с ними случиться.

Но Гитлер не отдал концы до срока, а немецкий народ не избежал своей участи. В роковой момент они пересеклись, вспыхнула искра, сработал детонатор и прогремел исторический взрыв.

Разумеется, такое стечение обстоятельств не ограничивается фашизмом. Подобное происходило в истории в других ситуациях и с другими лицами.

Например, с Уинстоном Черчиллем, статуями которого усыпана Англия и которого почитают величайшим из лидеров Британии всех времен.

Но в конце 1930-х годов Черчилль был политическим неудачником. Мало кто восхищался им, любили совсем немногие, а изрядное число лиц в его окружении испытывали к нему полное отвращение. Его считали эгоистом и высокомерным демагогом, к тому же склонным к запоям. Но в момент крайней опасности британцы увидели в нем своего глашатая и лидера, взявшего их судьбу в свои руки. Кажется, что все предшествующие 65 лет своей жизни Черчилль готовился к этому моменту, а Британия ждала прихода именно этого человека.

Пошла бы история другим путем, если бы Черчилль скончался годом раньше от тромбоза коронарной артерии, а у власти остался бы Невилль Чемберлен? Теперь нам известно, что он и его коллеги, включая влиятельного министра иностранных дел лорда Галифакса, серьезно рассматривали в 1940 году вопрос о принятии мирного договора с Гитлером, основанного на переделе мира между Германией и Британской империей.

Или Ленин. Произошла бы большевистская революция, изменившая 20-й век, если бы генеральный штаб имперской Германии не предоставил знаменитый пломбированный вагон, в котором он прибыл в Петербург? Верно, что и Троцкий, и Сталин были в Петербурге до него, но ни один их них не был Лениным, а без Ленина революция, вполне возможно, не произошла бы или ход ее был бы совсем другим.

Можно включить в этот список и Барака Обаму. Это очень необычный человек с единственными в своем роде корнями и характером, появившийся в американском народе в решающий момент его судьбы, когда одновременно разразились два кризиса – экономический и политический – отбросившие свою тень на весь мир.

НО ВЕРНЕМСЯ в Израиль. Приближается ли наша страна к экзистенциальному кризису – нравственному, политическому и экономическому – представляющему опасность для нации? Может ли Либерман или некто иной, занявший его место, оказаться демоном вроде Гитлера или, по меньшей мере, Муссолини?

В теперешней ситуации есть два опасных симптома. Последняя война обнаружила дальнейшее падение наших нравственных норм. Растет ненависть к арабскому меньшинству в Израиле и к медленно удушаемым оккупацией палестинцам. В некоторых кругах возрастает культ грубой силы. Демократический режим не выходит из состояния перманентного кризиса. Экономическая ситуация может скатиться до хаоса, когда массы потребуют «сильного человека». А вера в то, что мы «избранный народ», укоренилась уже давно.

Эти признаки отнюдь не свидетельствуют о том, что катастрофа неизбежна. В истории достаточно примеров стран, успешно выходивших из кризиса. Наряду с Гитлером, вознесшимся к историческим вершинам, были, вероятно, сотни других, не менее сумасбродных и не менее талантливых гитлеров, окончивших жизнь банковскими кассирами или писателями-неудачниками, потому что им не выпал исторический шанс.

Я твердо верю в стойкость израильтян и устойчивость израильской демократии. Я убежден, что в нас есть скрытая сила, которая проявится в час нужды.

Ничто не «должно» случиться, но все «может», и красный фонарик во мне не перестает мигать…