За тысячи лет своей истории Акко никогда не был городом израильтян. Даже по библейским сказаниям, израильтяне никогда не завоевывали этот город, бывший портом с древних времен. В первой главе Книги Судей, во многом противоречащей описанию в Книге Иисуса Навина, так и сказано: «И Асир не изгнал жителей Акко…» (Суд. 1:31). Немногие города мира могут похвастать столь бурной и переменчивой историей, как Акко (Акка – на арабском, Акра – на английском и французском), бывший главным портом страны. Акко был ханаанско-финикийским городом, торговал с Египтом, восставал против Ассирии, вступил в противоборство с хашмонеями, покорился крестоносцам, стал полем боя легендарного Саладина и не менее легендарного Ричарда Львиное Сердце, был столицей полунезависимого арабского государства Галилеи в правление Дахер аль-Омара и выдержал осаду Наполеона. Каждый из этих периодов оставил в Акко свой след в виде зданий и стен. Это очаровательный город, возможно, самый красивый – и уж точно самый интересный – после Иерусалима. В какие-то из этих периодов в Акко существовала небольшая еврейская община, но он никогда не был еврейским городом. Напротив, в кругу раввинов не затихает дискуссия, входит ли Акко вообще, с точки зрения религиозного закона (Галахи), в состав Эрец Исраэль – Земли Израиля. Это важный момент, потому что некоторые заповеди распространяются только на Землю Израиля. Часть раввинов считает, что Акко к ней не относится, а другие убеждены, что, по крайней мере, какая-то часть города в нее входит. (Это ничуть не мешало нам в дни нашей молодости распевать: «И ты, Акко, наша Земля Израильская» – имея в виду старую крепость крестоносцев на морском берегу, в которую англичане сажали схваченных участников еврейского подполья). В 1948 году Акко оккупировали израильские силы, и с тех пор город живет под израильской властью: 60 лет из 5000-летней или еще более долгой истории. Таков фон событий, разыгравшихся здесь на прошлой неделе. Арабские жители Акко считают его городом своих предков, который силой захватили евреи, а еврейские жители – еврейским городом, где арабы – меньшинство, которое приходится терпеть. Много лет Акко покрывала дымка лицемерия – все восторгались небывало гармоничным сосуществованием здесь евреев и арабов – пока эту дымку не развеяло, и не предстала голая правда.

Я человек вполне светский. Я всегда выступал за полное отделение государства от религии – даже в те дни, когда эта мысль казалась безумием – но мне никогда не пришло бы в голову выехать из дому на машине в Йом-Кипур. Закон этого не запрещает, да и нет надобности в таком законе. Для еврея, блюдущего традиции, этот день совершенно особенный. Даже если не совсем веришь, что именно в эти часы Всевышний принимает окончательное решение о жизни и смерти каждого человека в наступающем году и делает об этом запись в своей большой Книге Судеб, понимаешь, что нужно уважать чувства тех, кто в это верит. Я не стану ездить в Йом-Кипур в еврейском районе, точно так же как не стану в арабском районе есть у всех на виду в Рамадан. Трудно сказать, чем именно были заняты мысли Тофика Джамаля, когда он заехал в Йом-Кипур на своей машине в район, населенный преимущественно евреями, но можно с полным основанием предположить, что сделал он это не назло и не с целью провокации, а просто не подумав. Реакция оказалась вполне предсказуемой. Толпа разгневанных евреев погналась за ним к дому, где жили арабы, и взяла его в осаду. Где-то на мечетях в дальнем арабском квартале загремели во всю мощь репродукторы, что убивают арабов и что брат-араб в смертельной опасности. Возбужденная толпа арабских парней попыталась прорваться к дому, где находилась в осаде арабская семья, но путь им преградила полиция. Они дали выход чувствам и пустились громить еврейские магазины и машины. Еврейская молодежь с подкреплением из крайних правых стала поджигать дома арабских жителей, ставших беженцами в своем городе. Через несколько минут от шестидесяти лет «сосуществования» не осталось и следа: всё доказывало, что в смешанном городе никакого подлинного сосуществования и не было, а проживали там две общины, питавшие одна к другой нутряную ненависть.

Эту ненависть нетрудно понять. И в других «смешанных» городах, как, впрочем, и во всем Израиле, арабы испытывают дискриминацию со стороны государства и городских властей. У них более скромные бюджеты, школы и жилье, скученность и теснота. Арабские граждане попали в порочный круг. Они живут в перенаселенных городках и кварталах, превратившихся в запущенные гетто. Когда уровень их жизни поднимается, раздаются отчаянные призывы улучшить среду и жилье. Молодые пары покидают бесперспективные и недофинансируемые районы и перебираются туда, где живут евреи, сразу наталкиваясь на протесты и неприятие. То же происходило и с чернокожими в США, а до этого – с евреями повсюду. Когда во враждебном еврейском окружении появляется арабская семья, все разговоры о равенстве, добрососедстве и сосуществовании становятся пустым звуком. Повод можно найти всегда, и Тофик Джамаль стал лишь наиболее печальным примером. Такие ситуации возникают во многих местах по всему миру. Религиозная, национальная, этническая или межобщинная напряженность может привести к взрыву в любой момент. Лишь по прошествии века после отмены рабства в Америке были приняты законы о гражданских правах, и прошло еще сорок лет, прежде чем чернокожий кандидат смог приблизиться к Белому Дому. Лондонская полиция известна своим расизмом, граждане турецкого происхождения становятся объектами дискриминации в Берлине, африканец может быть звездой национальной футбольной команды Франции, но у него нет ни малейшего шанса стать президентом страны. В этом Акко нисколько не отличается от остального мира.

Жан-Поль Сартр как-то сказал, что в каждом из нас засел маленький расист. Разница лишь в том, что некоторые это ощущают и стараются от него отделаться, а другие – ему уступают. По совпадению, я провел этот Йом-Кипур, когда в Акко вспыхнули беспорядки, за чтением интереснейшей книги Уильяма Полка «Соседи и чужаки» (William Polk, "Neighbors and Strangers"), в которой он исследует истоки расизма. Древний человек, как и другие животные, жил охотой и собирательством. Он кочевал со своей обширной, до пятидесяти человек, семьей по территории, на которой едва мог прокормиться, и каждый посторонний становился для него смертельной угрозой, потому что проник на территорию соседа, чтобы повысить свои шансы выжить. Иными словами, страх перед чужаками и инстинктивное стремление прогнать их глубоко укоренились за миллионы лет в нашей биологической природе. Расизм можно преодолеть или, по крайней мере, обуздать, но для этого нужны сознательные, систематические и постоянные усилия. Но ни в Акко, ни в других местах страны, их никто не прилагал. В этой стране расизм, конечно, связан с национальным конфликтом, длящимся уже пятое поколение. События в Акко – лишь эпизод войны двух народов в этой стране. Крайне правые среди евреев, включая ядро поселенцев, не скрывают своего стремления изгнать всех арабов и сделать страну исключительно еврейской, что означает проведение этнической чистки. Считается, что это мечта лишь незначительного меньшинства, но опросы общественного мнения показывают, что такая идея – пусть в полуосознанном, завуалированном или даже отвергаемом виде – проникла в гораздо более широкие слои общества. И в арабской общине есть, вероятно, те, кто мечтает о старых добрых временах до того, как евреи пришли в эту страну и силой овладели ей. Когда евреи устраивают погром в Акко, независимо от его непосредственного повода, это становится событием национального масштаба. Горящие арабские дома в еврейском квартале сразу же порождают страх пред этнической чисткой. Когда молодые арабы стали штурмовать еврейский квартал, чтобы вызволить своего соплеменника, попавшего в опасное положение, это тут же напомнило о резне 1929 года в Хевроне, население которого тоже было в то время «смешанным».

Есть основания надеяться, что когда-нибудь мы сможем положить конец национальному конфликту и придем к мирному решению, которое будет принято обоими народами (хотя бы потому, что никакой другой альтернативы нет). Рядом с Израилем возникнет палестинское государство, и оба народа поймут, что такое решение – наилучшее. (События в Акко также заставляют вспомнить о сторонниках «единого государства», где евреи и арабы станут жить в братстве и равноправии, но такое «решение» превратило бы в Акко всю страну). Однако и мир, основанный на существовании рядом друг с другом двух государств, не даст автоматического решения проблем арабских граждан Израиля, определившего себя как «еврейское государство». Мы должны быть готовы к долгой и упорной борьбе за характер нашей страны. Крайне правый Авигдор Либерман предложил присоединить арабские деревни с израильской стороны «Зеленой линии» к палестинскому государству в обмен на блоки еврейских поселений за этой линией. Такой обмен, разумеется, никак не отразится на арабских жителях Акко, Хайфы, Яффо, Назарета и поселков в Галилее. Но даже в селениях у самой «Зеленой линии» никто из арабов не готов принять эту идею. Хотя Либерман предложил передать палестинскому государству целые деревни вместе со всеми землями и имуществом, ни один араб не принял этого предложения. Почему же? Ведь полтора миллиона арабских жителей Израиля не принимают государственной политики страны, ее флага и гимна, не говоря уже об обращении с населением на оккупированных территориях. Тем не менее, они отдают предпочтение израильской демократии, общественному прогрессу, системе социального обеспечения и социальным службам. Они укоренились в израильской жизни и обычаях куда глубже, чем, возможно, сами сознают. Они хотят быть гражданами этого государства, но на условиях равенства и взаимного уважения. Евреи, мечтающие об этнической чистке, не представляют, сколь велик вклад арабской общины в жизнь Израиля. Как и другие жители страны, они здесь работают, вносят свою долю в валовой национальный продукт и платят налоги. Как и у всех нас, у них просто нет другой альтернативы: в любой предмет, который они покупают, включен НДС, и они получают свою зарплату лишь после вычета из нее подоходного налога. Есть много вопросов, которые должны быть поставлены, обсуждены, и из которых необходимо сделать выводы. Желательно или нежелательно сейчас, чтобы арабы жили в еврейских районах, а евреи – в арабских? Как поднять экономический уровень арабских районов до уровня еврейских, и не на словах, а на деле? Должен ли, как недавно предложил мэр Хайфы, каждый еврейский ребенок учить арабский язык, а арабский ребенок – иврит? Должно ли арабское образование обладать тем же статусом и таким же бюджетом, как, например, независимая, но финансируемая государством система школ ортодоксальных евреев? Следует ли создавать автономные арабские институты? Поиск решения этих проблем или хотя бы части из них – важная часть борьбы с расизмом, и это борьба с его корнями, а не с симптомами. Ведь по существу никакой альтернативы не существует: все граждане Израиля, евреи и арабы, «обречены» жить вместе, нравится это им или нет. Но как вновь показали события в Акко, связующая ткань еще очень тонка. Чтобы изменить ситуацию, мы должны иметь мужество честно взглянуть на проблему, увидеть ее такой, какова она есть, без лицемерия и искажений. Только так можно найти ее решение.