СЕГОДНЯ последний день 93-го года моей жизни. Вот те раз!

Доволен ли я в некоторой степени свой жизнью до сегодняшнего дня? Да, доволен.

Если бы каким-то чудом вернулись мои 14 лет, и мне предстояло бы вновь пройти этот длинный путь, хотелось бы мне этого? Нет, не хотелось.

Ну и хватит.

ЗА ЭТИ 93 года мир совершенно изменился.

Через несколько дней после моего рождения в Германии, неказистый чудаковатый демагог, которого звали Адольф Гитлер, попытался устроить путч в Мюнхене. Его отправили в тюрьму, где он написал нуднейшую книгу «Майн кампф». Никто не обратил на нее внимания.

Мировая война (тогда еще никто не называл ее «Перовой») была свежа в памяти. Почти в каждой семье кто-то погиб на ней. Мне рассказывали, что один из моих дальних дядьев замерз насмерть на австрийско-итальянском фронте.

В день моего рождения в Германии бушевала инфляция, и обошлось оно семье в несколько миллионов марок. Многие утратили всё, что у них было. Но мой отец, молодой банкир, разбогател. Он понял, как работают деньги. Я не унаследовал этот талант. Да и не хотел.

У нас дома был телефон, редкая вещь. Мой отец был падок на технические новинки. Когда мне было три-четыре года, у нас появилось новое изобретение - радио. Никто тогда не мечтал о телевидении, а об Интернете и мысли не было.

Мы не были религиозны. Зажигали свечи на Хануку, постились на Йом-Киппур и ели мацу в Песах. Отказ от этого мог выглядеть трусостью перед антисемитами. Но для нас эти ритуалы не имели большого значения.

МОЙ ОТЕЦ был сионистом. Когда он женился на моей матери, хорошенькой юной секретарше, одним из свадебных подарков был печатный документ, удостоверявший, что в честь этой пары в Палестине посадили дерево.

В то время сионисты среди евреев Германии (и в других местах) были крошечным меньшинством. Большинство евреев считало их малость тронутыми. Часто повторяли анекдот, что сионист - это еврей, давший деньги другому еврею, чтобы тот послал в Палестину третьего еврея.

Почему мой отец стал сионистом? Отправиться в Палестину самому ему и в голову не приходило. Наша семья укоренилась в Германии много поколений назад. В школе он учил латынь и древнегреческий и вообразил, что наше семейство прибыло в Германию вместе с Юлием Цезарем и пустило корни в городке на берегу Рейна (я забыл его название).

Откуда же взялся сионизм? Мой отец был "Querkopf " - упрямцем. Ему не хотелось ощущать себя бараном в стаде. Он предпочел принадлежать к небольшой отдельной группе. Сионистам.

Странность отца, вероятно, спасла мою жизнь. Когда нацисты пришли к власти - мне исполнилось девять лет - и мой отец принял решение перебраться в Палестину, не откладывая. Гораздо позднее мать рассказала мне, что последним толчком стала фраза, которую ему бросил в суде молодой немец: «Герр Остерман, евреи вроде вас нам здесь больше не нужны!»

Отец почувствовал себя глубоко оскорбленным - ведь он был уважаемым, назначенным судом, управляющим имуществом банкротов, и известен свей безукоризненной честностью. Несколько лет в Германии свирепствовал ужасный экономический кризис, и многие разорялись. Это помогло демагогу Гитлеру прийти к власти с криками: «Долой евреев!».

Я был очевидцем победы нацистов. Их коричневые рубашки виднелись повсюду на улицах. Нацисты были не одни: каждая крупная партия имела свою, одетую в форму, частную армию. Были «Красный фронт» коммунистов, черно-красно-золотой стяг социал-демократов, стальной шлем консерваторов и многое другое. Но когда пришла решающая минута, никто из них и пальцем не пошевелил.

Я никогда не ходил в детский и сад и был отправлен в школу в пять с половиной лет. В девять с половиной меня перевели в гимназию, где я начал изучать латынь. Я был в сионистском юношеском движении. Через полгода я вздохнул с огромным облегчением, когда поезд перевез нас через Рейн во Францию - примерно через две тысячи лет после того, как мои предки, если верить семейной легенде, пересекли Рейн в противоположном направлении.

Долгие годы я подавлял в себе память об этих первых годах моей жизни. Моя жизнь началась, когда, стоя на палубе судна, я различил в раннем утреннем свете тонкую полоску, которая темнела на востоке. Мне было десять лет и два месяца, и это стало началом моей новой жизни.

О, МИГ блаженства! Большая шлюпка со смуглым боцманом перевезла меня с судна на берег Яффо. Какое таинственное волшебное место! Масса людей, говорящих на странном гортанном языке, яростно жестикулируя! Дразнящие запахи рынка с экзотическими кушаньями! Конные упряжки на улицах!

Я упоминаю об этих первых впечатлениях, потому что позднее я прочел биографию Давида Бен-Гуриона, который прибыл в то же место за несколько лет до меня. Что за ужас! Этот гортанный язык! Варварская жестикуляция и омерзительные запахи!

Я ПОЛЮБИЛ эту страну с первого взгляда и всё еще люблю ее, хотя она изменилась до неузнаваемости. Не могу представить, что я мог бы жить в каком-то другом месте.

Меня часто спрашивают, сионист ли я? Я отвечаю, что не знаю, что значит «сионизм» в наши дни. Я считаю, что сионизм умер естественной смертью, когда родилось государство Израиль. Теперь существует израильская нация, тесно связанная с евреями во всех концах мира. Тем не менее - это новая нация с собственным геополитическим окружением и собственными проблемами. Мы связаны с мировым еврейством примерно так, как Австралия и Канада связны с Великобританией.

Это мне представляется настолько ясным, что я не могу понять, в чем смысл бесконечных споров о сионизме. Думаю, что они лишены реального и честного содержания.

То же самое можно сказать и о бесконечных дебатах об «арабах», тоже лишенных реализма и честности. Арабы уже были здесь, когда появились мы. Выше я описал свои ощущения, и по-прежнему убежден, что первые сионисты совершили страшную ошибку, не попытавшись соединить свои стремления с надеждами палестинцев. «Реальная политика» велела им вместо этого раскрыть объятия турецким угнетателям. Печально.

Символическое описание конфликта дал историк Исаак Дойчер (Isaac Deutscher). Дом охватил пожар, и человек на верхнем этаже в отчаянии выпрыгнул из окна. Он упал на прохожего, который получил тяжкое увечье и стал инвалидом. Между ними возник непримиримый конфликт. Кто из них прав?

Параллель не точная, но достаточно близкая, чтобы дать пищу для размышления.

Религия не имеет к этому никакого отношения. Иудаизм и ислам - близкие родственники, гораздо более близкие, чем каждый из них к христианству. Броское выражение «иудо-христианство» ложное изобретение невежд. Если наш конфликт превратится в религиозный, это будет трагическое помутнение рассудка.

Я - полный атеист. В принципе, я уважаю религию других, но, откровенно говоря, даже не пытаюсь понять их убеждения. Они же смотрят на меня как на анархиствующий реликт дикарского века. Жаль.

Я ОПТИМИСТ по своей природе, даже если мой аналитический ум отговаривает меня. В жизни мне случилось стать свидетелем стольких совершенно непредсказуемых, хороших или плохих, событий, что совершенно перестал верить, будто любое из них непременно «должно» было произойти.

Но ежедневные новости вынуждают меня усомниться. Ведется столько дурацких войн, столько ужасных страданий обрушивается на стольких невинных людей. Некоторые во имя Бога, некоторые во имя расы, некоторые во имя демократии. Так глупо! Так бессмысленно! И это в 2017 году!

Будущее моей страны тревожит меня. Кажется, что конфликт не имеет конца, не имеет решения. Но для меня его решение совершенно очевидно, настолько очевидно, что я не могу понять, как кто-то в здравом уме может его не заметить.

Есть две нации: израильтяне и палестинцы. Бесчисленные исторические примеры доказывают, что они не могут жить вместе в одном государстве. Поэтому они должны жить «вместе» в двух государствах с открытыми границами и, возможно, некоторыми элементами общей политической надстройки. Может быть, возникнет та или иная форма добровольной конфедерации. А позднее - тот или иной союз в рамках всего региона.

Всё это будет происходить в мире, который современные реалии вынуждают всё более объединяться, приближаясь к некоторой форме всемирного правительства.

Мне до этого не дожить - но всё это предстает перед мысленным взором накануне моего 94‑го (приятная, в общем-то, цифра).

Я понимаю, как мне во всём везло. Я родился в счастливой семье, младшим из четырех детей. Мы вовремя покинули нацистскую Германию. Я был членом подпольной организации, но меня ни разу не поймали и не пытали, как некоторых моих товарищей. В 1948 году я был тяжело ранен, но полностью выздоровел. На меня было совершено покушение, но нож прошел в нескольких миллиметрах от сердца. 40 лет я был главным редактором важного журнала. Меня избирали в Кнессет три раза. Я был первым израильтянином, который встретился с Ясиром Арафатом. Я был участником сотен мирных демонстраций, и меня ни разу не арестовали. 59 лет я был женат на замечательной женщине. Я еще относительно здоров. Спасибо.