НА МОЕЙ первой встрече с Ясиром Арафатом во время осады Бейрута в ходе Первой ливанской войны Махмуд Аббас не присутствовал. Это, если вспомнить, вообще была самая первая встреча Арафата с израильтянами.

Через несколько месяцев, в январе 1983 года, была организована встреча Арафата с делегацией Израильского совета по израильско-палестинскому мирному урегулированию (Israeli Council for Israeli-Palestinian Peace), в которую входили генерал Матти Пелед (в отставке), бывший генеральный директор казначейства Яаков Арнон и я.

В тунисском аэропорту представитель Организации освобождения Палестины (ООП) попросил нас перед встречей с Арафатом встретиться Аббасом. До этого я слышал о нем только от двух членов ООП высокого ранга, с которыми вел секретные переговоры – Саида Хамами (убит) и Исама Сартави (убит).

Мое первое впечатление об Абу Мазене (это был позывной Аббаса) состояло в том, что он очень отличается от Арафата, что они, на самом деле, были полной противоположностью. Арафат – экстравагантный, пылкий, охотно обнимающийся и дотрагивающийся до вас экстраверт. Аббас – напротив, холодный прозаичный интроверт (кстати, слово "мазан" на иврите – это "балансовая ведомость").

Арафат был прекрасным лидером национально-освободительного движения, и делал всё, чтобы иметь соответствующий внешний вид. Он всегда носил форму. Аббас же, напротив, имел вид директора школы и всегда был одет в европейский костюм.

КОГДА Арафат в конце 1950-х основал в Кувейте "Фатх", Аббас был одним из первых, кто вступил в организацию. Он – один из ее основателей.

Это было непросто. Почти всем арабским правительствам новосозданная группа, претендовавшая на то, чтобы говорить от имени палестинского народа, была не ко двору. В то время каждое арабское правительство называло себя представителем палестинцев и пыталось использовать палестинское дело в своих целях. Арафат и его сподвижники взяли это дело в свои руки, и поэтому их преследовали во всём арабском мире.

После этой первой встречи с Аббасом я встречался с ним каждый раз, когда бывал в Тунисе. Я обсуждал планы возможных действий по продвижению мира между нашими народами, прежде всего, именно с ним. После того, как мы договаривались по возможным инициативам, Аббас произносил: "А теперь предложим всё это Раису".

Мы шли в кабинет к Арафату и рассказывали ему об обсужденных нами предложениях. Едва мы успевали закончить, как Арафат говорил "Да" или "Нет" без малейшего колебания. Меня всегда удивляла живость его ума и способность принимать решения. (Один из его палестинских оппонентов однажды сказал мне: "Он стал вождем потому, что только у него хватает смелости принимать решения".)

В присутствии Арафата место Абу Мазена было совершенно определенным: Арафат был руководителем, принимавшим решения, а Аббас – советником и помощником, как и все другие "Абу" – Абу-Джихад (убит), Абу-Ияд (убит) и Абу-Алаа (он еще жив).

Во время оного из моих визитов в Тунис меня попросили о личной услуге: привезти Аббасу книгу о суде над Кастнером. Абу-Мазен писал докторскую диссертацию в Московском университете о сотрудничестве между нацистами и сионистами – очень популярная в советское время тема. (Исраэль Кастнер был сионистским деятелем в период, когда нацисты вторглись в Венгрию. Он пытался спасти евреев, проводя переговоры с Адольфом Эйхманом).

АРАФАТ не послал Аббаса в Осло, потому что его уже знали и узнавали. Вместо него он послал Абу-Алаа, неизвестного финансового эксперта ООП. Вся операция была инициирована Арафатом, и я полагаю, что Аббас был причастен к этому замыслу. В Израиле между Ицхаком Рабиным, Шимоном Пересом (который скончался на этой неделе) и Йоси Бейлиным шла распря о том, кому принадлежит эта честь, но ословская инициатива пришла фактически с палестинской стороны. Палестинцы инициировали, израильтяне отреагировали. (Этим, кстати, объясняется печальная судьба Ословского соглашения).

Как я уже отметил в предыдущей статье, Комитет по нобелевским премиям присудил премию мира Арафату и Рабину. Друзья Переса по всему миру подняли шум, и Комитет включил его в список. Справедливость требовала, чтобы премия была присуждена и Аббасу, но по нобелевскому уставу лауреатов может быть не более трех, и Аббас премию не получил. Это была вопиющая несправедливость, но Аббас промолчал.

Когда Арафат вернулся в Палестину, его встретили со всеми возможными почестями. В тот веер протискивался сквозь восторженные толпы, окружавшие временный штаб Арафата в отеле "Палестина", но Аббаса нигде не было видно.

Впоследствии он оставался в тени. Очевидно, ему были поручены другие задания, и контакты с израильтянами оказались вне его сферы. Я встречался с Арафатом много раз и дважды был "живым щитом" в его резиденции в Рамалле, когда Ариэль Шарон угрожал его жизни. Аббаса я видел всего пару раз. (Вспоминаю один эпизод: Арафат взял об руку меня и мою жену Рахель и повел ко входу в дом, где мы столкнулись с Аббасом. Мы пожали друг другу руки, обменялись любезностями – вот и всё).

Рахель и Аббас были однолетки, и оба провели детские годы в Цфате. У ее отца была клиника на горе Ханаан, и у нас возник вопрос: не случалось ли ему лечить маленького Аббаса?

ПОСЛЕ смерти Арафата (я полагаю, что он был убит), Аббас оказался его естественным преемником. Как один из основателей организации, он был приемлем для всех. Фарук Каддуми, имевший такой же ранг, был сторонником баасистского режима в Дамаске и отвергал Ословские соглашения. Он не вернулся в Палестину.

Я встретился с Аббасом в Мукате, на траурной церемонии по Арафату. Он сидел рядом с главой египетской разведки. Когда мы пожали друг другу руки, я заметил краешком глаза, что он пытается объяснить египтянину, кто я такой.

C тех пор Аббас был "Президентом национальной администрации" – это одна из самых трудных работ на свете.

Национальное правительство в условиях оккупации вынуждено следовать очень узкой линии. В любой момент оно может свалиться в одну (сотрудничество с врагом), или в другую (подавление оккупационными властями) сторону

В 17 лет, когда я был членом "Иргуна", моя компания разыграла суд над Филиппом Петеном, маршалом, который был поставлен нацистами во главе правительства "неоккупированной" южной Франции в Виши, которое находилось под контролем нацистов.

Я должен был защищать Петена. Я говорил, что он был французским патриотом, пытавшимся спасти всё, что только можно было спасти после крушения Франции, чтобы Франция оставалась на своем месте в час победы.

Но когда пришла победа, Петену вынесли смертный приговор, и спасла его лишь мудрость его врага, Шарля де Голля, лидера свободной Франции.

Нет никакой возможности сохранить свободу в условиях оккупации. Любой, кто попытается, окажется на скользком склоне в попытках ублажить оккупанта и не причинить вреда своему народу. Режим Виши был вынужден шаг за шагом уступать Германии, принимая меры от преследования подполья до выселения евреев.

Кроме того, там, где есть власть, вокруг нее складываются группы интересантов. Некоторые хотели бы сохранить статус-кво и поддерживают оккупантов. Пьер Лаваль, оппортунистический французский политик, поднялся в Виши на самый верх, и вокруг него собралось немало французов. В конце концов, его казнили.

ТЕПЕРЬ Аббас оказался в аналогичной ситуации. Невозможной ситуации. Он играет в покер с оккупационными властями, у которых на руках все четыре туза, а у него – ничего, кроме колодной мелочи.

Он видит свою задачу в защите палестинцев до момента разрешения ситуации – дня, когда Израиль вынудят прекратить оккупацию всех видов – поселения, кража земли, угнетение.

Вынудят уступить – только как?

Аббас противник силового сопротивления ("терроризма"). Я убежден, что в этом он прав. У Израиля огромная армия, и у оккупантов нет никаких нравственных тормозов (вспомните об Элоре Азарии). Акции "мучеников", возможно, подкрепляют национальную гордость палестинцев, но ни к чему не ведут: оккупация становится еще жестче.

Аббас принял стратегию международного воздействия на Израиль. Он вложил значительную часть своих ресурсов в достижение пропалестинской резолюции в ООН – резолюции, которая осудит оккупацию и поселения и признает Палестину полноправным членом ООН. Сейчас Биньямин Нетаньяху опасается, что Президент Обама может воспользоваться двумя месяцами "безответственности" – между днем выборов и окончанием своего пребывания в должности – чтобы допустить принятие такой резолюции.

И что? Усилит ли это хоть в какой-то степени всемирную борьбу с израильской оккупацией? Сократит ли хоть на доллар помощь, оказываемую США Израилю? В прошлом израильские правительства, сменявшие одно другое, проигнорировали десятки резолюций ООН, и международное положение Израиля лишь укреплялось.

Палестинцы – не дураки. Им известны эти факты. Победа в ООН порадует их сердца, но не принесет практически никаких практических результатов.

Я НЕ БЕРУСЬ что-то советовать палестинцам. Я всегда был убежден, что человек из страны-оккупанта не имеет права давать советы оккупированному народу.

Но я позволил себе поразмышлять вслух, и эти мысли привели меня к убеждению, что единственной эффективный путь для угнетенного народа – это путь гражданского неповиновения: совершенно ненасильственного народного противодействия оккупации, абсолютное неподчинение иностранному завоевателю.

Этот метод был отточен индийскими противниками британской оккупации. Их лидер, Махатма Ганди, был исключительным человеком. Высокая нравственность сочеталась в нем с обостренным политическим чутьем. В Индии нескольким десяткам тысяч военных и гражданских британцев противостояло более миллиона индийцев, и гражданское неповиновение положило конец оккупации.

В нашей стране баланс сил совершенно иной, но есть принципиальное сходство: ни одно правительство не сможет долго удерживать власть, если население полностью откажется с ним сотрудничать.

В таком противостоянии к насилию всегда прибегают оккупанты, и оккупация становится насильственной. Поэтому при ненасильственном гражданском неповиновении погибнут многие палестинцы, и общие страдания значительно возрастут, но такая борьба приведет к победе. Так случалось всегда, когда прибегали к ней.

Мир, глубоко сочувствующий палестинскому народу и продолжающий при этом сотрудничать с оккупационным режимом, будет вынужден вмешаться.

И, что самое важное, израильское общество, теперь наблюдающее за происходящим недалеко от из домов, как если бы всё это происходило в Гонолулу, пробудится. Лучшие люди в нем включаться в политическую борьбу. Ослабевший лагерь мира обретет новые силы.

ОККУПАЦИОННЫЙ режим вполне сознаёт эту опасность. Он пытается ослабить Аббаса любыми способами. Он обвиняет его в "подстрекательстве" – имея в виду оппозицию оккупации – представляя свирепым врагом, хотя всё это время силы безопасности Аббаса сотрудничают с полицией и армией оккупантов.

На практике, оккупация усиливает ненавидящий Аббаса режим ХАМАСа в полосе Газы.

У отношений ХАМАСа с израильскими властями долгая история. В первые годы оккупации, когда какая-либо политическая активность на оккупированных территориях была строго запрещена, допускалась только деятельность исламистов. Во-первых, потому что было невозможно закрыть мечети, а, во-вторых, поскольку оккупационные власти полагали, что вражда между религиозными мусульманам и светской ООП ослабит Арафата.

Эти иллюзии были развеяны первой интифадой, когда сформировался ХАМАС и вскоре стал самой воинственной организацией сопротивления. Но даже тогда оккупационные власти видели в ХАМАСе позитивный элемент, поскольку он раскалывал палестинское сопротивление.

Следует помнить, что отдельная полоса Газы – это израильское изобретение. По Ословским соглашениям, Израиль обязался открыть между полосой Газы и Западным берегом четыре "безопасных перехода". Под давлением военных, Рабин с самого начала нарушил это обязательство. В результате Западный берег оказался полностью отрезанным от Полосы, и теперешняя ситуация – прямое следствие этого.

Нередко удивляются, почему Нетаньяху ежедневно обличает Аббаса как "подстрекателя" и "спонсора террора", совершенно не упоминая ХАМАС. Разгадка в том, что израильские "правые" страшатся не войны, а международного давления – и поэтому "умеренный" Аббас для них гораздо опасней "террористического" ХАМАСа.

ГРАЖДАНСКОЕ сопротивление не начнется в ближайшем будущем: палестинское до него еще не созрело. Кроме того, Аббас неподходящий лидер для такой борьбы. Он не палестинский Ганди и не второй Мандела.

Абу-Мазен – лидер народа, пытающегося выжить в невозможных условиях. Пока ситуация не примет иной оборот.