ЧТО-ТО СТРАННОЕ происходит с отставными начальниками израильской службы внутренней безопасности "Шин-Бет".

Эта служба, по определению, главная опора израильской оккупации. Ей восторгаются израильтяне (евреи), ее страшатся палестинцы и уважают профессионалы в области безопасности во всём мире. Без нее оккупация не могла бы быть.

И вот парадокс: как только начальники этой службы покидают свои посты, они становятся глашатаями мира. С чего вдруг?

Логического объяснения, по сути, нет. "Шин-Бет" – единственная часть правящих кругов, которая вступает в реальный, прямой, ежедневный контакт с палестинской реальностью. Они допрашивают подозреваемых палестинцев, пытают их, хотят превратить их в своих информаторов. Они собирают информацию и добираются до самых дальних углов палестинского общества. Они знают о палестинцах больше, чем кто-нибудь еще в Израиле (и, вероятно, в Палестине тоже).

Умные среди них (а офицеры разведки должны быть умными и нередко ими бывают) тоже задумываются над тем, что становится им известно. Они приходят к выводам, которые ускользают от многих политиков: что мы имеем дело с палестинской нацией, что эта нация не исчезнет, что палестинцы хотят получить собственное государство, что единственное разрешение конфликта состоит в образовании палестинского государства рядом с израильским.

И вот мы наблюдаем странное явление: уйдя со службы, главы "Шин-Бет", один за другим, становятся откровенными сторонниками принципа "двух государств".

То же случилось и с начальниками "Моссада", израильской службы внешней разведки.

Их главная задача – вести борьбу с арабами в целом и с палестинцами – в частности. Но едва уйдя со службы, они становятся адвокатами принципа "двух государств" в полном противоречии с политикой Премьер-министра и его кабинета.

ВЕСЬ персонал двух тайных служб, естественно, секретный. Весь, кроме начальников.

(И это мое достижение. Когда я был депутатом Кнессета, я представил законопроект, требовавший раскрыть для общества имена начальников этих служб. Законопроект был, разумеется, отвергнут, как и все мои предложения, но вскоре Премьер-министр издал свое распоряжение, потребовавшее раскрыть имена начальников).

Некоторое время назад израильское телевидение показало документальный фильм "Привратники" ("The Doorkeepers"), в котором всех прежних начальников "Шин-Бет" и "Моссада" попросили высказаться о решении конфликта.

Все они с разной степенью настойчивости высказались за мир по принципу "двух государств". По их мнению, мир не будет достигнут до тех, пока палестинцы не обретут свое собственное национальное государство.

Тогда Тамир Пардо еще оставался действующим начальником "Моссада" и не мог высказать свое мнение. Но в начале 2016 года он вновь стал частным лицом и на этой неделе впервые высказался публично.

Как можно понять из его имени, Пардо – сефардский еврей, Он родился 63 года тому назад в Иерусалиме. Его семейство переселилось из Турции, где многие евреи нашли убежище после изгнания их из Испании 525 лет назад. Поэтому он не принадлежит к "ашкеназийской элите", вызывающей неприязнь у "восточной" части еврейско-израильского общества.

Главный тезис Пардо – предупредительный: Израиль приближается к ситуации гражданской войны. Она еще не наступила, но быстро движется к нам.

Теперь, по его мнению, она стала главной угрозой Израилю. А по существу, утверждает он, единственной остающейся угрозой. Из этого заявления можно заключить, что недавний глава "Моссада" не усматривает для Израиля военной угрозы – ни со стороны Ирана, ни ИГИЛ, ни откуда бы то ни было. Этим брошен прямой вызов главному обоснованию политики Нетаньяху: что Израиль окружен опасными врагами и что под угрозой находится само его существование.

Но Пардо видит куда более опасную угрозу: раскол еврейской части израильского общества. Гражданская война пока еще не началась, но "мы быстро к ней приближаемся".

ГРАЖДАНСКАЯ война – между кем? Обычный ответ: между "правыми" и "левыми".

Как я упоминал раньше, "правые" и "левые" в Израиле значат не то же самое, что в других странах. В Англии, Франции и в США разграничение идет по общественным и экономическим вопросам.

Разумеется, и в Израиле есть немало общественно-экономических проблем. Но различие между "левыми" и "правыми" относится почти исключительно к вопросам мира и оккупации. Если человек желает мира и прекращения оккупации, то он "левый". Если же он желает аннексии территорий и расширения поселений, то он "правый".

Но я подозреваю, что Пардо, не высказывая это прямо, имеет в виду гораздо более глубокий раскол: между европейскими ("ашкеназы") и восточными ("мизрахим") евреями. "Сефардская" ("испанская") община, к которой относится Пардо, считается "восточной".

Этот раскол становится еще более опасным (объясняя мрачное предупреждение Пардо), потому что подавляющее большинство "восточных" евреев – "правые", националисты и, по крайней мере, в небольшой степени, религиозны. Тогда как большинство ашкеназов – "левые", сторонники мира и светские. Раскол усугубляет и то, что ашкеназы в целом социально и экономически благополучнее "восточных".

В 1953 году, когда родился Пардо, те из нас, кто ощущал начало раскола, утешали себя рассуждениями о преходящей фазе. Такой раскол понятен как результат массовой иммиграции, но "плавильный котел" сделает свое дело, перекрестные браки будут этому способствовать, и через одно-два поколения противоречия сгладятся и не проявятся вновь.

Но такого не случилось. Напротив, разлом быстро углубляется, а признаки взаимной ненависти становятся всё более заметны. Общественные дебаты полны ими. Политики, в особенности "правые", строят свои карьеры на их разжигании, и главнейший из подстрекателей – сам Нетаньяху.

Перекрестные браки не помогли: сыновья и дочери смешанных семей обычно избирают одну из двух сторон и становятся ее ярыми приверженцами.

Почти комичный симптом, что "правые", бывшие у власти (с короткими перерывами) с 1977 года, всё еще ведут себя как угнетенное меньшинство, обвиняя во всех своих бедах "старые элиты". Это не так уж смешно, потому что "старые элиты" по-прежнему главенствуют в экономике, СМИ, судебной системе и искусствах.

Растет взаимный антагонизм, и тревожным примером этому может служить сам Пардо: его предупреждение не вызвало никакой бури. Оно прошло почти незамеченным: краткая информация в теленовостях, краткое упоминание на внутренних страницах печатной прессы – вот и всё. Из-за чего тут поднимать шум, в самом деле?

СИМПТОМ, который, возможно, испугал Пардо, это, что единственная связующая всех евреев в стране сила – армия – тоже становится жертвой этого раскола.

Израильская армия возникла задолго до самого Израиля в подполье, предшествовавшем независимости, и основой его были социалистические ашкеназийские кибуцы. Следы этого прошлого еще заметны в высших эшелонах: почти все генералы – ашкеназы.

Этим может объясняться странный факт, что через 43 года после последней настоящей войны (Войны Судного Дня, 1973 года) и через 49 лет после того, как армия стала в основном колониальной полицейской силой, армейское командование всё еще остается более умеренным, чем политическое руководство.

Но внизу складывается другая армия: та, в которой многие низшие офицеры носят кипы, в которой новобранцы выросли в семьях, подобных семейству Элора Азарии, и прошли через воспитавшую его систему националистических школ Израиля.

Военный суд над Азарией, который начался несколько месяцев назад и будет длиться до вынесения приговора еще несколько месяцев, продолжает разрывать Израиль на части. Напомню, что Азария – тот сержант, который выстрелил в упор в совершившего нападение тяжело раненного и беспомощно лежащего на земле араба.

День за днем это дело продолжает будоражить страну. Военное командование находится перед угрозой того, что стало приобретать формы общего мятежа. Новый министр обороны, поселенец Авигдор Либерман, совершенно открыто, вопреки начальнику генерального штаба, поддерживает солдата, а Биньямин Нетаньяху, оказавшийся, как всегда, политическим трусом, поддерживает обе стороны.

Этот суд давно перестал быть вопросом морали или дисциплины и стал частью глубокой трещины, раскалывающей израильское общество. Снимок убийцы с детским лицом, за которым сидит его мама и поглаживает его волосы, стал символом угрозы гражданской войны, о которой говорит Пардо.

МНОГИЕ израильтяне стали говорить о двух "еврейских обществах" в Израиле, а некоторые даже о "двух еврейских народах" в израильской еврейской нации.

Что же удерживает их вместе?

Разумеется, конфликт. Оккупация. Постоянное состояние войны.

Ицхак Франкенталь, осиротевший отец и опора израильских миротворцев, пришел с поучительной формулой: израильско-арабский конфликт не был навязан Израилю. Совсем наоборот: сам Израиль поддерживает конфликт, потому что он нужен ему для существования.

Этим и можно объяснить бесконечную оккупацию. Она хорошо укладывается в теорию Пардо о приближении гражданской войны. Ее может предотвратить лишь ощущение единства, которое создает конфликт.

Конфликт – или мир.