КОГДА Государство Израиль было образовано, новый министр иностранных дел, Моше Шарет, сделал, как представлялось, совершенно естественный шаг: продал свою квартиру.

В новой должности ему была положена официальная резиденция. Нет надобности объяснять, что довольно скромная.

Шарет считал, что государственному служащему не подобает сохранять за собой частную квартиру, когда он живет на средства общества.

Деньги, которые он получал на содержание своей квартиры, он почти все передавал нескольким правозащитным ассоциациям – тем самым, которые стали теперь объектом яростных нападок со стороны правительства и получили ярлык "леваков": чуть мягче, чем клеймо "предателей".

В наши дни такой поступок сочли бы безумным. Еще бы! Нынешний Премьер-министр живет в официальной резиденции, имея еще два дома, один из которых – роскошная вилла в колонии самых богатых богачей.

Шарет был во многих отношениях исключением. Он родился на Украине и получил имя Моше Черток, оказался в Палестине в возрасте 10 лет, несколько лет жил в арабском районе, где освоил арабский язык. Во время Первой мировой войны служил в оттоманской армии и стал сионистским экспертом по международным отношениям. Это было весьма необычно: почти все сионистские лидеры не были знакомы с арабами и не любили их. Они не знали арабского, и с самого начала видели в арабах врагов.

Чтобы читатели не восприняли сказанное как лесть, должен заметить, что ко мне он относился без симпатии и отзывался обо мне весьма нелестно, на что я отвечал столь же нелестными замечаниями в его адрес.

Но я не могу воздержаться от того, чтобы на этой неделе, в день, когда высший израильский суд отправил бывшего премьер-министра в тюрьму за взятки, обратить внимание на порядочность Шарета.

ОБВИНЕННЫЙ Эхуд Ольмерт, почти торжествовал.

Суд низшей инстанции нашел его виновным в гораздо более серьезных случаях взяточничества и приговорил к намного более длительному сроку заключения. Верховный суд тянул дело, сколько мог, снял несколько пунктов обвинения и сократил срок с шести лет до всего полутора. Как принято в Израиле, этот срок могут уменьшить на треть за хорошее поведение в тюрьме, и он, вероятно, "отсидит" лишь один год.

Аллилуйя! Бывший Премьер-министр проведет в тюрьме всего один год, где он разделит общество бывшего Президента Израиля, отправленного туда за изнасилование.

Нынешний Премьер-министр и его жена находятся под следствием за использование государственных фондов для оплаты расходов в их двух частных домах. Теперешний адвокат семейства Нетаньяху просил Генерального прокурора о личной встрече, в ходе которой он (согласно письменному обращению) попросил бы прекратить расследование, намекнув, что Сара Нетаньяху психически неуравновешенна. Генеральный прокурор отказался от встречи, и дело тянется.

Кстати, всесильный Генеральный прокурор (называемый в Израиле "Юридическим советником правительства") был до этого назначения частным адвокатом семейства Нетаньяху. Через месяц истекает его срок в этой должности, и сменит его теперешний секретарь кабинета, лицо еще более близкое Нетаньяху.

В отношении нескольких других политических светил ведется уголовное расследование по разным обвинениям. Один из них, Сильван Шалом, прежний Министр внутренних дел и заместитель Премьер-министра, на прошлой неделе ушел в отставку в связи с возникшим подозрением в изнасиловании или домогательстве к шести работавшим под ним женщинам (извините за невольный каламбур).

Офицер полиции во главе отдела, ведущего эти расследования, лишь недавно был восстановлен в должности после того, как был временно отстранен по подозрению в сексуальных домогательствах к женщинам-полицейским.

Это напомнило мне давний анекдот. Один политик обратился к министру образования от Аводы: "Поздравьте меня! Меня только что оправдали!", на что министр сухо ответил: "Интересно, а вот меня никогда не оправдывали!"

С ТЕХ ПОР израильское общество претерпело радикальные нравственные перемены. И Эхуд Ольмерт, вероятно, их самый типичный пример.

Его отец был подпольщиком в "Иргуне", и когда Менахем Бегин в новом государстве основал партию "Херут" ("Свобода"), отца избрали в Кнессет.

Эхуд родился через несколько дней после окончания Второй мировой войны в районе, основанном возле Хайфы бывшими членами "Иргуна". Это был район бедноты, чем, возможно, объясняется неотступная тяга Эхуда к деньгам и дорогим вещицам. То, что он никогда не был участником войны, вероятно, объясняет ту легкость, с которой он готов нажимать на курок.

Он, разумеется, вступил в партию Бегина, но когда взошла новая звезда, он увидел перспективу быстрого продвижения. Этой звездой был, также бывший член "Иргуна" Шмуэль Тамир, который изучал право. Он был выслан британцами в Африку. Тамир отличался непомерными амбициями, и когда, как ему показалось, возникла возможность свергнуть Бегина и занять его пост лидера партии, он устроил на партийной конференции путч. Гораздо более молодой Ольмерт мгновенно присоединился к нему.

Оба дали промах. Мягкий на вид Бегин показал зубы и путч провалился. Тамира с его сторонниками вышвырнули, и они основали небольшую новую партию под названием "Свободный центр". "Центр" – потому что они нападали на идейных националистов правого крыла Бегина и представляли себя умеренными.

Вскоре разразилась Шестидневная война, а Израиль превратился в империю с обширными завоеванными территориями. И, надо же, "Свободный центр" стал самой правой партией, требовавшей аннексии и обвинявшей Бегина в мягкотелости и умеренности.

В ЭТО время я был членом Кнессета и впервые увидел Ольмерта, когда он был младшим помощником Тамира, за которым он всегда следовал, нагруженный папками и книгами.

Но Тамир недооценил амбициозного молодого человека, и когда предпочел другого молодого помощника, Ольмерт расколол крошечную партию под началом другого из ветеранов-лидеров на две еще меньшие. Затем он расколол и эту партию, выбросил лидера и занял его место. Понимая, что это ни к чему не приведет, он воссоединился с Бегиным и был включен в список кандидатов.

Он мог бы постепенно продвигаться вверх, но был нетерпелив. Поэтому он перескочил из Кнессета в иерусалимский муниципалитет и атаковал легендарного, но стареющего, Тедди Коллека. Его избрали мэром Иерусалима: пост значительный и очень заметный.

Коллек, человек из "Аводы", был агрессивным националистом. Сразу же после Шестидневной войны он разрушил арабские кварталы у Стены плача, чтобы расчистить там большую площадь. В только что аннексированном Восточном Иерусалиме он стал строить еврейские кварталы. К счастью, он не осуществил идею своего старого наставника, Бен-Гуриона, и не снес древнюю, оттоманских времен, стену Иерусалима, бывшую символом города. Уже дряхлеющий Бен-Гурион утверждал, что эта стена "недостаточно еврейская".

Ольмерт – центрист, ставший радикалом, потом вновь центристом и опять радикалом. Он основал несколько еврейских кварталов в Восточном Иерусалиме, включая в высшей степени спорное поселение Хар Хома. Мои друзья и я вели долгую и, как оказалось, безуспешную борьбу против этого строительства. Теперь этот монстр высится над Вифлеемом.

Это не единственное архитектурное зверство, произошедшее за время правления Ольмерта в Иерусалиме. Другое, еще более страшное, и стало причиной его падения, завершившегося на этой неделе.

В ЦЕНТРЕ Западного Иерусалима поднимается холм, на который давно заглядывались строители. Группы застройщиков раскидывали направо и налево лакомые куши взяток, чтобы получить лицензию на реализацию крупного строительного проекта, получившего название "Холиленд" ("Святая Земля").

Чудовище действительно было построено. Оно представляет собой группу высоких зданий и еще более чудовищную многоэтажную башню, возвышающуюся над Иерусалимом и его святыми местами. Мэра Ольмерта обвинили, в числе прочих, в получении крупной взятки.

К тому времени Ольмерт продвинулся. Он оставил муниципалитет, вернулся в партию Бегина, вновь стал членом Кнессета, помог Ариэлю Шарону развалить партию (на этот раз "Ликуд") и создать новую партию ("Кадима" – "Вперед").

Когда Шарон пришел к власти, Ольмерт ожидал, что получит важное Министерство финансов, но Шарон был вынужден передать его Биньямину Нетаньяху. Ольмерту пришлось удовлетвориться гораздо менее значительным Министерством торговли. В качестве утешительного приза, Шарон назначил его заместителем Премьер-министра.

Титул был пустопорожний, и коллеги Ольмерта посмеивались за его спиной. Но не долго: Шарон внезапно впал в длительную кому. Никто и сморгнуть не успел, как Ольмерт взял власть: сначала в качестве заместителя, а потом следующего Премьер-министра. Пробил его час.

Но прошлые грехи следовали за ним. Ворох коррупционных скандалов всё же вынудил его уйти в отставку. В последний момент он сделал палестинскому руководству заманчивое предложение, но было уже поздно. Палестинцы решили, что его политическая кончина близка и предпочли подождать, чтобы вести дела уже с его преемником.

К тому времени на нем повис десяток коррупционных обвинений. Он защищался, сваливая вину на своих подчиненных и утверждая всякий раз, что он ни о чем не имел понятия, и что всё делалось у него за спиной.

В конце концов, он зарвался и, спасая себя, обвинил своего секретаря, преданную ему женщину, которая заговорила. Это было уже слишком.

После длиннейшей судебной баталии Верховным судом было принято на этой не деле окончательное решение: Ольмерта нашли виновным в одном из многих дел о взятках, в которых его подозревали, и отправили в тюрьму.

Он мне никогда не нравился, ни политически, ни лично. Но теперь я должен признать, что не испытываю ни радости, ни удовлетворения. Мне, скорее, его жаль.