ВСЕ УЖЕ успели высказать свое мнение (есть оно или нет) о греческом кризисе. Пора и мне.

Этот кризис чрезвычайно сложен, но мне представляется, что всё очень просто.

Просто греки тратили больше, чем зарабатывали, а настырные кредиторы хотели получить свои деньги обратно. У греков не было денег, а, кроме того, гордость не позволяла им платить долги.

Что же делать? Решение есть у каждого комментатора – от лауреата Нобелевской премии по экономике до подвозившего меня таксиста. Увы, никто их не слушает.

Ангела Меркель и Алексис Ципрас продолжают Вторую мировую войну, но отношения между их странами отразились на моей семье задолго до нее.

МОЙ ОТЕЦ в детстве ходил в немецкую "гуманитарную" школу. В ней детей учили латыни и древнегреческому вместо английского и французского. Поэтому латинские и греческие афоризмы я слышал раньше, чем сам пошел в школу и стал учить латынь – за полгода до того, как в 1933 году нам посчастливилось уехать в Палестину.

Образованные немцы преклонялись перед римлянами. Недалекие римляне писали законы, чтобы их исполнять, почти как сами немцы.

Немцы греков любили и презирали одновременно. Как сказал их самый знаменитый поэт Гёте: "Das Griechenvolk, es taugte nie recht viel – Что с греков взять?"

Греки изобрели свободу, о какой древние иудеи даже и не мечтали. Греки изобрели демократию. В Афинах все (кроме славян, женщин, варваров и прочих недостойных) принимали участие в общественных обсуждениях и принятии решений. Поэтому для работы времени у них почти не оставалось.

Так относился к ним мой отец, и так относятся современные немцы. Неплохо пообщаться с греками в отпуске, но они не тот народ, что вести с ними серьезное дело. Лентяи и очень уж большие жизнелюбы.

Могу предположить, что такое впитавшееся в плоть и кровь отношение, оказывает влияние на немецких лидеров и избирателей и в наши дни. И, конечно, виляет на отношение греческих лидеров к Германии. "Рехнулись они там на своем законе и порядке, и пусть катятся с ними ко всем чертям!"

Я БЫЛ в Греции несколько раз, и мне нравится ее народ.

Моей жене Рахель полюбился остров Идра, и она вытаскивала меня туда. Найти судно, которое довезло бы нас из Пирея до Идры, было суровыми испытанием. Каждая компания имела собственное расписание захода судов, но общего расписания не существовало: это было бы слишком заорганизовано, слишком по-немецки. (Если бы на месте Пирея была Хайфа, полные расписания висели бы витрине каждой лавки).

Меня приглашали на международные конференции в Афинах. Председателем на одной из них была интеллигентная и восхитительная Мелина Меркури. В то время она входила в кабинет министров. Темой была культура Средиземноморья, и обсуждение сопровождалось обильными застольями и народными танцами. Однажды у меня в Тель-Авиве гостил Микис Теодоракис.

Никакой предвзятости к грекам у меня нет. Напротив, перед последними греческими выборами я получил письмо по электронной почве от человека, которого я не знал, и который просил меня подписать воззвание к международной общественности в поддержку партии "Сириза". Ознакомившись с призывом, я подписал. Я с симпатией отношусь к героической борьбе, которую она ведет сейчас.

Эта борьба напомнила мне о "Бунте матросов" в Израиле в начале 1950-х – восстании против государственной бюрократии. Я поддерживал его от всей души, и меня даже задержали на несколько часов. Когда всё закончилось блистательным поражением, я встретился со знаменитым левым генералом, ожидая от него похвал. Но он сказал: "Только дураки лезут в драку, в которой не могут победить!"

Итак, греки по уши в долгах. Деньги громадные – не важно даже, какая это сумма, и кто виноват. У Европы (само это слово греческое) нет ни малейшего шанса вернуть свои миллиарды. И будь они прокляты, если опять станут сыпать деньги в эту бездонную яму, но как Греция сможет выжить без новых денег?

Я не знаю, и очень сомневаюсь, что кто-то знает это – даже нобелевские лауреаты.

ДЛЯ МЕНЯ самый важный аспект этой катастрофы – будущее двух великих экспериментов: Европейского Союза и валюты "евро".

Когда идея единой Европы после братоубийственной Второй мировой войны стала пускать корни на континенте, зашел большой спор о ее будущих контурах. Предлагалось создать нечто вроде Соединенных Штатов Европы – федеративный союз по принципу США. Шарль де Голль, очень влиятельный в то время, яростно возражал и предложил создать l'Europe des Nations (Европу наций), гораздо более рыхлую конфедерацию.

Такие же споры шли в Америке до принятия окончательного решения о создании Соединенных Штатов, и возобновились во время гражданской войны. В конце концов, победили федералисты, а флаги конфедератов жгут до сих пор.

В Европе победила идея де Голля. Не было большой охоты создать единое европейское государство. Через несколько лет национальные правительства согласились создать союз независимых государств и, скрепя сердце, передали некоторые из своих суверенных полномочий сверхправительству в Брюсселе.

(Почему Брюссель? Потому что Бельгия – маленькая страна. Ни Германия, ни Франция не были готовы согласиться с тем, что капитал Союза будет находиться в одной из них. Мне это напомнило о библейском царе Давиде, который перенес столицу в Иерусалим, потому что этот город не принадлежал ни одному из племен, предотвратив ревность двух больших племен: Иуды и Эфраима).

Брюссельская бюрократия снискала яростную ненависть со всех сторон, но ее сила безудержно растет. Современная реальность требует создания всё более крупных союзов. У маленьких государств нет будущего.

Это возвращает нас к "евро". Европейская идея привела к созданию огромного блока, в котором могла бы свободно циркулировать общая валюта. Неспециалисты, вроде меня, были в восторге, но не могу припомнить, чтобы и кто-то из видных специалистов возражал против нее.

Сегодня легко говорить, что идея блока "евро" была порочна с самого начала. Теперь даже мне понятно, что невозможно иметь единую валюту, когда каждое государство-участник формирует свой бюджет, исходя из своих капризов и политических интересов.

В этом и состоит принципиальное различие между федерацией и конфедерацией. Как бы могли США существовать, если бы каждый из 50 штатов вел свою экономику независимо от 49 других?

Экономисты объясняют сейчас, что ничего подобного кризису "евро" в США невозможно. Если в штате Алабама возникнут финансовые затруднения, автоматически включатся все другие штаты. Центральный бланк (Федеральная резервная система) перебросит деньги из одного места в другое. Только и всего.

Греческий кризис возник из-за того, что "евро" не основано на такой федерации. Центральный европейский банк мог бы предотвратить экономический провал Греции задолго до того, как он достиг теперешних масштабов. Деньги перебросили бы из Брюсселя в Афины, и никто бы этого даже не заметил. Ципрас мог бы взять Меркель в объятия в ее канцелярии и воскликнуть: "Я – берлинец!" (Не могу себе представить, чтобы Меркель, приехав в Афины, воскликнула: "Я – гречанка!")

Первый урок из этого кризиса состоит в том, что создание валютного союза предполагает готовность всех государств отказаться от экономической независимости. Страна, не готовая к этому, не может вступить в такой союз. Каждая страна может иметь свою драгоценную футбольную команду и даже свой священный флаг, но ее национальный бюджет должен находиться в руках единого экономического сверхправительства.

Сегодня это совершенно ясно. К сожалению, это не было так ясно основателям блока "евро".

В этом отношении у гигантской страны вроде Китая есть огромные преимущества. Это даже не федерация, а практически единое государство с единой валютой.

У небольших стран, вроде Израиля, нет экономических гарантий, которые дает принадлежность к большому союзу, но у них есть преимущество свободы маневра и возможность устанавливать курс шекеля в соответствии со своими интересами. Если экспортные цены становятся слишком высокими, его можно девальвировать, и пока ваш кредитный рейтинг остается на уровне, вы можете делать всё, что вам заблагорассудится.

К счастью, никто не предлагает нам присоединиться к блоку "евро": искушение было бы слишком сильным…

А РАЗ ТАК, мы можем следить за греческим кризисом без больших эмоций.

Но это поучительный урок для тех, кто думает, что когда мы достигнем мира с палестинским народом и со всеми арабскими странами, Израиль должен будет войти в некую региональную конфедерацию.

Я говорил о таком развитии еще до появления Государства Израиль, призывая к созданию "Семитского Союза". Сам я его, вероятно, не увижу, но вполне уверен, что произойдет это до конца нынешнего века.

Такой союз не может возникнуть пока экономическая пропасть между Израилем и арабскими странами остается столь глубокой – пока доход на душу населения в Израиле в 25 раз выше, чем в Палестине и многих арабских странах. Но когда арабский мир преодолеет теперешнюю смуту, можно ожидать в нем быстрого прогресса, как это произошло в Турции и в мусульманских странах Восточной Азии.

В не столь уж далеком в историческом масштабе будущем, мир будет состоять из больших экономических блоков, стремящихся к созданию действенного мирового порядка с общей валютой.

Может показаться, что глупо размышлять об этом в теперешней ситуации, но задуматься никогда не рано.

И всегда надо помнить слова Сократа: "Я знаю только то, что я ничего не знаю".