ЗА СВОЮ пеструю историю Иерусалим оказывался под властью десятков завоевателей.

Вавилоняне и персы, греки и римляне, мамлюки и турки, британцы и иорданцы – лишь небольшая их часть.

Последним оккупантом стал Израиль, захвативший и аннексировавший Иерусалим в 1967 году.

(Я бы мог написать «Восточный Иерусалим» – но весь исторический Иерусалим – это сегодняшний «Восточный». Другие его части были построены за последние два века сионистскими поселенцами или относятся к арабским деревням, произвольно включенным в территорию, которую после оккупации мы называем «Иерусалимом»).

На этой неделе Иерусалим вновь охвачен пламенем. Два молодых человека из Джабель Мукабер, присоединенной к Иерусалиму арабской деревни, вошли в синагогу в западной части города во время утренней молитвы и убили четырех набожных евреев, а потом сами были убиты полицией.

«Иерусалим» означает буквально «город мира». Язык ошибается. В древности его называли «Салем», что звучит похоже на «мир», но фактически было именем местного идола.

В названии города также историческая ошибка. Ни один другой город не знал стольких войн, избиений и кровопролития как Иерусалим.

И всё это – во имя одного или другого бога.

ИЕРУСАЛИМ был аннексирован (или «освобожден», или «объединен») сразу же после Шестидневной войны 1967 года.

Эта война стала величайшим военным триумфом Израиля. И его величайшим бедствием. Божественное благословение невообразимой победы стало божьей карой.

Аннексия представили нам (я тогда был депутатом Кнессета) как объединение города, варварски разорванного на части после израильско-палестинской войны 1948 года. Все вспоминали библейскую фразу: «Иерусалим, устроенный как город, слитый в одно». Это довольно странный перевод Псалма 122. В ивритском оригинале сказано проще: «объединенный город».

Фактически, то, что произошло в 1967 году, было чем угодно, но только не объединением.

Если бы цель действительно состояла в объединении, всё выглядело бы совсем иначе.

В таком случае, полное гражданство было бы предоставлено всем его жителям. Вся экспроприированная в 1948 году арабская собственность в Западном Иерусалиме была бы возвращена ее законным владельцам, которые бежали в Восточный Иерусалим.

Иерусалимский муниципалитет был бы расширен и включил, даже без особой просьбы, арабов из восточной части города. И так далее.

Но сделано было обратное. Собственность не вернули и компенсацию не выплатили, а муниципалитет остался исключительно еврейским.

Арабским жителям было предоставлено не израильское гражданство, а лишь статус «постоянных жителей», которого они могут быть произвольно лишены в любой момент – и действительно было много таких случаев, когда жертвы были вынуждены покинуть город. Для видимости, арабам разрешили обращаться за израильским гражданством. Власти, конечно, знали, что обратятся очень немногие, потому что такое поступок означал бы признание оккупации, а для палестинцев это равнозначно измене. (Тем немногим, которые всё же обращались, обычно отказывали).

Муниципалитет не был расширен. Теоретически арабы могут голосовать на муниципальных выборах, но приходят на выборы лишь немногие по той же причине. Восточный Иерусалим практически остается оккупированной территорией.

Мэр Иерусалима Тедди Коллек был избран за два года до аннексии. Одной из его первых акций стало полное разрушение прилегающего к Стене плача квартала Муграби, от которого осталось пустое пространство, напоминающее автостоянку. Жителей этого бедняцкого квартала выселили за несколько часов.

Но Коллек был гением связей с обществом. Он нарочито развивал дружеские отношения со знатными арабами. Представлял их зарубежным посетителям и создавал общее впечатление мира и спокойствия. Коллек построил больше израильских кварталов на арабской земле, чем кто-либо до него в этой стране. У мастера поселений собралась коллекция премий мира – всех, кроме Нобелевской. В Восточном Иерусалиме сохранялось спокойствие.

Мало кто знал о секретной инструкции Коллека, по которой муниципальным властям вменялось следить за тем, чтобы арабское население, составлявшее тогда 27%, не превысило этой цифры.

КОЛЛЕКА умело поддерживал тогдашний министр обороны Моше Даян. Он считал, что палестинцев можно умиротворить, делая им разные поблажки, но не давая свободы.

Через несколько дней после оккупации Восточного Иерусалима, он снял израильский флаг, который солдаты водрузили перед Куполом Скалы на Храмовой горе. Даян также фактически передал управление этой горой мусульманским религиозным властям.

Евреям было разрешено заходить на территорию Храма лишь небольшими группами в качестве не нарушающих установленного порядка посетителей. Им было запрещено там молиться, а если кто-то шевелил губами, его грубо выдворяли. Впрочем, они могли молиться, сколько их душе угодно, у соседней Стены плача (которая является частью древней наружной стены).

Государственные власти смогли ввести такое ограничение ввиду любопытной особенности религии: раввины запрещают ортодоксальным евреям подниматься на Храмовую гору. По библейской заповеди простым евреям не позволено вступать в Святую Святых, куда может войти лишь Верховный Жрец. Поскольку никто не знает сегодня, где в точности находится эта святыня, благочестивому еврею вообще нельзя заходить туда.

В РЕЗУЛЬТАТЕ первые несколько лет оккупации были для Восточного Иерусалима счастливым временем. Всё смешалось в городе. Евреи хвастались покупками на многоцветном арабском базаре и обедали в «восточных» ресторанах. Я сам нередко останавливался в арабских гостинцах и завел кучу приятелей-арабов.

Но атмосфера постепенно менялась. Правительство и муниципалитет не жалели средств на обновление и реконструкцию Западного Иерусалима, но арабским кварталам никто не уделял внимания, и они превращались в трущобы. Местная инфраструктура и службы деградировали. Арабам почти никогда не давали разрешения на строительство, вынуждая молодые поколения уходить за границы города. Затем построили «разделительную» стену, не позволявшую тем, кто оказался за ней, попасть в город и отрезавшую их от школ и работы. И всё же, несмотря ни на что, арабское население росло и достигло 40%.

Росло и политическое угнетение. По Ословским соглашениям, арабы в Иерусалиме получили право голосовать за Палестинскую администрацию. Но затем им стали ставить препятствия. Их представителей арестовывали и изгоняли из города. Все палестинские институты принудительно закрывали, включая знаменитый «Orient House» («Дом Востока»), где находился кабинет обожаемого лидера иерусалимских арабов, покойного Фейсала аль-Хусейни.

ПОСЛЕ Коллека пришел Эхуд Ольмерт, а за ним – ортодоксальный мэр, которому на Восточный Иерусалим, за исключением Храмовой горы, было вовсе наплевать.

Потом нагрянула еще одна беда. Светские израильтяне покидали Иерусалим, быстро превращавшийся в бастион ортодоксии. В отчаянии они решили прогнать ортодоксального мэра и избрать светского бизнесмена. К сожалению, тот оказался неистовым ультранационалистом.

Нир Баркат ведет себя как мэр Западного Иерусалима и военный губернатор Восточного. Он относится к палестинским подданным как к врагам, которых можно терпеть, если они ведут себя тихо, а в противном случае – беспощадно подавлять. Если учесть длящееся десятилетиями пренебрежение арабскими кварталами, ускоренное строительство новых еврейских кварталов, полицейский террор (открыто поощряемый мэром), то ситуация становится взрывоопасной.

Полное отсечение Иерусалима от Западного берега, являющегося его естественным тылом, еще более усугубляет ситуацию.

К этому можно добавить остановку, так называемого, «мирного процесса», поскольку палестинцы убеждены, что Восточный Иерусалим должен стать столицей будущего палестинского государства.

СИТУАЦИЯ такова, что достаточно одной искры, чтобы произошел взрыв. И высечь ее не замедлили правые демагоги в Кнессете. Соревнуясь за внимание и популярность, они стали посещать Храмовую гору один за другим, каждый раз вызывая бурю. Прибавим к этому открыто заявленное желание некоторых религиозных и правых фанатиков возвести Третий Храм на месте священной мечети аль-Акса и золотого Купола Скалы. Одного этого было достаточно, чтобы создать впечатление, будто святыни действительно находятся в опасности.

Вспомним и об отвратительной мести с сожжением заживо похищенного арабского подростка, которому заливали бензин в рот.

Отдельные индивиды из мусульман начали действовать. Презрев всякую организацию, почти без оружия, они открыли серию нападений, которую окрестили «Интифадой индивидуалов». Араб, действуя в одиночку, или с родным или двоюродным братом, которому он доверяет, берет нож или пистолет (если может его достать), садится в автомобиль или на трактор и убивает первых попавшихся израильтян. Он знает, что идет на смерть.

Двое братьев, убивших на этой неделе в синагоге четырех евреев – и одного друза-полицейского – это знали. Они знали, что причинят страдания своим семьям, что их дома будут разрушены, а родственники арестованы. Это их не остановило: мечети для них важнее.

И еще один случай: в автобусе нашли мертвого водителя-араба. По утверждению полиции, вскрытие показало, что он совершил самоубийство. По заключению арабского патолога-анатома, он был убит. Ни один араб не верит полиции – арабы убеждены, что полиция всегда лжет.

Сразу же после убийства в синагоге, ринулся в атаку хор израильских политиков и комментаторов. Действовали они с удивительной слаженностью: министры, депутаты Кнессета, отставные генералы, журналисты – все, с небольшими вариациями, утверждали одно и то же. Причина понятна: каждый день канцелярия премьер-министра издает «страницу мессиджей», являющуюся инструкцией для всех частей пропагандистской машины и указывающей, что им следует говорить.

На этот раз им было велено утверждать, что во всём виноват Махмуд Аббас, «террорист в костюме», главарь, чьи подстрекательства ведут к новой интифаде. Какое имеет значение, что начальник «Шин-Бет» заявил в тот же день, что Аббас не имеет к этому насилию ни прямого, ни косвенного отношения.

Биньямин Нетаньяху, стоя перед камерами с мрачным лицом изрекал скорбным голосом – он действительно неплохой актер – то, что говорил уже много раз: больше полиции, строже наказания, разрушать дома, беспощадно штрафовать родителей 13-летних камнеметателей, и так далее.

Любому эксперту известно, что результат этих мер будет прямо противоположным. Стремление нападать на израильтян разгорится у еще большего числа арабов. Израильтяне, разумеется, «будут мстить» и «возьмут закон в свои руки».

Для жителей и туристов, прогуливающихся по улицам Иерусалима, выход в этот город, «слитый в одно», становится опасным приключением, и многие остаются дома.

Несвятой город разделен больше, чем когда-либо в прошлом.