Последняя война закончилась, следующая – еще не началась. Так воспользуемся моментом, чтобы поговорить о разных вещах.

Например, о Ганнибале.

Ганнибал? Тот самый, со слонами?

Тот самый.

ГАННИБАЛ, карфагенский полководец, почитаемый одним из военных гениев, был героем моей юности.

В то время мы испытывали острую нужду в национальных героях. Антисемиты во всём западном мире утверждали, что евреи трусы и филоны по своей природе, неспособные приять бой, как достойно воинам. Они лишь гребут деньги, когда другие гибнут за них.

Выбирая героя, мы нашли себе Ганнибала. Карфаген был основан беглецами из Тира на юге Ливана, населенном ханаанитами, которые говорили на наречии, близком к ивриту. Само название Карфагена происходит от древнееврейских слов «керет хадаша» («Новый город»), а имя «Хани-баал» значит ханаанитский бог, и перекликается с именем, данным Нетаняху: «яху» – это сокращение от «Иегова». Как и Теодор в имени Герцля или Дороти в имени Ротшильда.

Кто мог быть ближе нашим сердцам, чем этот великий полководец, который повел армию с десятками слонов через Альпы в Северную Италию и отдавал свои команды на иврите? Даже могучие римляне бледнели, услышав крик: «Hannibal ad portas!» («Ганнибал у ворот!»)

Один из величайших поэтов-сионистов, Саул Черниховский, переводчик «Одиссеи» Гомера, утверждал нашу близость карфагенянам, потому что они были самой большой силой на древнем Средиземном море, еще до греков. И мы ими гордились.

СТРАННЫМ образом имя Ганнибала всплыло в недавней войне в Газе. Не потому что кто-то из командиров оказался гением нашего времени. Отнюдь. Но нечто называемое «Инструкцией Ганнибала», стало одной из ее страшных сторон.

Откуда взялся этот термин? Изыскания какого-то офицера, увлекшегося древней историей? Или он сотворен бездушным компьютером, отыскавшим на иврите слова «Несокрушимая скала», а на английском – «Защитный клин»?

В разгар боев у Рафаха (Рафиаха на иврите) на египетской границе группа израильских солдат попала в устроенную ХАМАСом засаду и почти полностью погибла. Одного израильского солдата палестинцы затащили в туннель. Сначала решили, что пленник жив, возможно ранен.

Тогда был дан ход «Инструкции Ганнибала».

ЭТА ИНСТРУКЦИЯ был составлена специально для такой ситуации. Изо всех кошмаров израильской армии – этот из самых страшных.

Тут нужны некоторые объяснения. Случается, что на войне солдаты попадают в плен. Часто это неизбежно. В боевой ситуации, когда продолжение сопротивления становится равнозначным бессмысленному самоубийству, солдаты встают и поднимают руки.

В средние века пленников часто удерживали ради выкупа. Для военных и политиков они были лакомым источником дохода, а поэтому был резон сохранять пленников живыми и здоровыми. В более близкие нам времена, когда появились законы ведения войны, их стали по окончании войны обменивать.

Во время Второй мировой войны многие еврейские солдаты из Палестины, добровольно поступившие в британскую армию, попали в немецкий плен. Как ни странно, относились к ним как ко всем другим британским пленным, и после войны они без сложностей вернулись домой.

В том, чтобы оказаться в плену, нет ни чего постыдного. Верно, что Сталин отправил множество возвратившихся пленных в сибирские лагеря, но не потому что они утратили честь, а потому что были заражены капиталистическими идеями.

ПОЧЕМУ ЖЕ мы поступаем иначе?

В еврейской этике на этот счет нет никаких сомнений. «Вызволение пленных» – одна из главных заповедей иудейской религии.

В основе этого нравственного завета лежит древняя фраза: «Все в народе Израиля ответственны друг за друга». Каждый еврей отвечает за спасение жизни любого другого еврея.

Понимать это следует буквально. Если еврея из Александрии брали в плен турецкие пираты, богатые еврейские купцы, например, в Амстердаме, обязаны были заплатить выкуп и освободить его. Это глубоко укоренено в еврейском сознании даже современного Израиля.

Во время войн 1948, 1956, 1967 и 1973 года, когда израильская армия сражалась с регулярными арабскими армиями, которые были обучены европейцами, пленных брали обе стороны. Обращение с ними было сносным, а после каждой войны их обменивали. Но когда возник «асимметричный» израильско-палестинский конфликт, ситуация осложнилась. С одной стороны действовала регулярная армия, с другое – боевики (хотите, называйте их «борцами за свободу», хотите – «террористами»).

Израиль удерживает большое число палестинских пленных, некоторые из них приговорены судом, другие являются «административно задержанными» (только по подозрению). Их число варьируется о 5 до 12 тысяч. Некоторые из них – политические заключенные, другие – члены боевых организаций («террористы»). У некоторых «есть кровь на руках» – это значит, что они либо сами совершили убийство, либо помогали убийцам, предоставляя им убежище, или снабжали их деньгами и оружием.

Для многих палестинцев освобождение этих заключенных – священный долг. Многие израильтяне считают эти действия преступлением. Результат: постоянные усилия палестинцев захватить живых израильтян, чтобы обменять их на своих пленников.

Цена постоянно растет. Когда палестинцы требуют освобождения тысячи свои заключенных за одного израильтянина, израильтяне бывают возмущены, но и польщены. Многие действительно считают такую цену справедливой и, тем не менее, возмущаются. В 1985 году троих израильских солдат, которых удерживала просирийская палестинская организация, обменяли на 1150 палестинских заключенных.

В каждом таком случае израильтяне разрываются между своим долгом «вызволить пленников» и решимостью «не иметь дела с террористами», а также «не уступать шантажу», особенно если речь идет о заключенных «с кровью на руках».

Прежде всего, думают, нельзя ли освободить израильских пленников силой. Такая операция чрезвычайно рискованна. Если возникнет перестрелка, жизнь пленника окажется в опасности. Часто возникают сомнения, был ли он убит захватчиками или освободителями.

Израильские спортсмены, погибшие во время Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене, погибли, вероятно, от пуль плохо обученной баварской полиции. Результаты вскрытия до сих пор засекречены. То же случилось и с классом израильских школьников в Маалот, в северной Галилее, которые были захвачены палестинскими партизанами и погибли в ходе перестрелки.

Во время знаменитой операции в Энтебе премьер-министр Ицхак Рабин был готов пойти на обмен заключенными, но военные убедили его, что у операции по освобождению есть большой шанс на успех.

Дилемма достигла высшей точки в случае с Гиладом Шалитом. Солдата захватили («похитили», как писали в Израиле) палестинцы, выскочившие из подкопа под границей. (Но армия не сделала из этого никаких тактических выводов до последней войны).

Шалит оставался в плену пять лет. Все отчаянные попытки армии найти место, где его прятали, оказались тщетны (к счастью для Гилада, добавлю я). С каждой неделей напор общества, требовавшего произвести обмен, нарастал, пока не стал политически невыносимым, и Шалита обменяли на 1027 палестинских заключенных. Военные пришли в бешенство и при первой возможности повторно арестовали освобожденных.

Последний раунд переговоров, которыми руководил Джон Керри, провалился, потому что Нетаньяху отказался, вопреки своему прежнему обещанию, освободить некоторое число заключенных, освобождение которых уже было им обещано.

Где-то на этом пути родилась «Инструкция Ганнибала».

ЭТА ИНСТРУКЦИЯ основана на убеждении, что обмена пленными нельзя допустить любой ценой – в самом буквальном смысле.

В таких ситуациях решающими становятся первые минуты. Поэтому «Ганнибал» возлагает всю ответственность на командира операции, даже если это простой лейтенант. Дожидаться указаний свыше нет времени.

Когда солдаты видят, что их товарища куда-то тащат, они должны открыть огонь на поражение – даже если им совершенно ясно, что пули могут попасть и в него. Инструкция не содержит прямого указания, что «мертвый солдат лучше плененного солдата», но это подразумевается само собой.

Если захватчикам удается скрыться с захваченным, то необходимо сплошным огнем сравнять с землей весь район, исходя из предположения, что захватчики спрятались в одном из зданий.

Именно это и произошло в разгар боевых операций в Газе. Группа израильтян попала в засаду ХАМАСа. Погибли все, кроме одного – Хадара Голдина – которого затащили в туннель. Предположив, что он попал в плен, военные обезумели и, без предупреждения, обрушили огонь на десятки зданий, стреляя по всему, что движется.

Но всё оказалось тщетно. Военные решили, что солдат, когда его захватили, уже был мертв, и теперь требуют возвратить тело, чтобы исполнить еще один иудейский завет: «похоронить еврейское тело в еврейской могиле».

ВО ВРЕМЯ и после войны этот эпизод вызвал жаркие споры. Почему, ради бога, не допустить пленения солдата? Разве живой солдат, пусть и в плену, не лучше мертвого? И если за его освобождение придется отпустить какое-то число палестинских заключенных, так ли это страшно?

Здесь глубокая нравственная коллизия, затрагивающая самые корни еврейского этоса.

Давид Бен-Гурион когда-то написал: «Пусть каждая еврейская мать знает, что она отдает своего сына в руки ответственных офицеров».

А если вспомнить о самом Ганнибале, то мне любопытно, что бы он на это сказал?