В словах «За достижения всей жизни» слышится подтекст. Они намекают, что, мол, вся работа уже сделана.

Мне недавно сказали, что 90-летний Шимон Перес, который на три недели старше меня, готов начать новую политическую карьеру. Если может он, то почему бы не мне?

Десять лет назад вы были столь добры, что присудили мне Премию Соколова за достижения в области журналистики. Я тогда заметил, что вы лишили меня возможности хвастать тем, что я получил несколько премий за рубежом, но ни одной – в Израиле. Сейчас вы снова наградили меня.

Прежде всего, я хочу поблагодарить Йоси Бар-Моха, председателя этого большого собрания, и Шалома Киталя, выдвинувшего меня на премию. Я хочу также поблагодарить мою покойную жену, Рахель, на которую легла очень большая часть моего жизненного труда.

ДЕСЯТЬ ЛЕТ я был одновременно членом Кнессета и редактором журнала «Хаолам Хазе». Тогда меня нередко спрашивали, какое из этих занятий я считаю более важным? И я без колебаний отвечал: журналистику. Журналист решает много более важную задачу и оказывает более значительное влияние. Я так думаю и сейчас.

Несколько слов к присутствующим. Через пару месяцев должна появиться первая часть моих мемуаров, но я еще не придумал названия. Если кому-то из вас придет в голову такая идея, передайте ее Рами Талю, который вычитывает эту книгу. Он здесь в зале.

ТЕПЕРЬ вернемся к теме.

Сразу же после войны 1948 года небольшая группа демобилизованных солдат приобрела журнал «Хаолам Хазе».

Мы хотели произвести сразу две революции: в политике и в журнализме.

На политической арене мы полностью отвергали режим, который Давид Бен-Гурион установил в новом государстве. Не в одной какой-то области, а во всех областях. Мы целиком отвергали его модель и задумали совершенно новую.

Мы отвергли его определение Израиля как «еврейского государства». Нам нужно было государство израильское. Государство, пустившее корни на этой земле, Государство, принадлежащее всем его гражданам.

Мы отвергли отношение Бен-Гуриона к арабскому миру. Мы утверждали, что существует палестинская нация, что мы должны заключить с ней мир, а для этого должно быть создано Государство Палестина. Сейчас мы называем это «решением по принципу двух государств».

Мы отвергли его социальную программу. Нам нужна была политика равенства, социальной справедливости и солидарности.

Мы отвергли роль, которая в этом государстве предназначалась религии. Нам нужно было полное отделение религии от государства.

Мы отвергали высокомерное отношение к новым еврейским иммигрантам из исламских стран и их дискриминацию. Тогда же мы напечатали незабываемый заголовок: «Они дурят восточных!»

Мы отвергали расистское отношение к арабскому меньшинству в государстве. И так далее.

Всё это было абсолютной ересью, полной оппозицией к господствовавшему национальному консенсусу.

В ЭТОМ была наша проблема.

Есть газеты, выходящие массовыми тиражами. Это всегда ультрапатриотические, ультранационалистические газеты, льстящие общепринятым представлениям и плывущие по течению.

Есть газеты, идущие против того, что считается общепринятым, которые плывут против течения, но они всегда небольшие и третьестепенные.

Но мы хотели создать журнал, который выступит против общепринятого, но дойдет до масс и окажет влияние на их сознание.

В мире не было другого такого журнала. Мы решали две задачи: одна часть журнала была серьезна и выражала крамольные взгляды, а другая – фривольна: в ней были светские новости, сплетни и дамы, одетые нестрого.

В то же время мы произвели журналистскую революцию. Когда мы появились на сцене в 1950-е годы, израильская пресса была до невозможности скучна. Было множество газет, но почти все принадлежали политическим партиям. Страницы заполняли длинные статьи в старомодном стиле, а свободное место между нами занимали тусклые фотографии. Взглянув сейчас на одну из этих газет, вы не поверили бы своим глазам.

Мы хотели вытащить нашу печать их мира «Правды» и «Известий» и привести ее в мир «Нью-Йорк таймс». Принцип «Правды» состоял в том, чтобы говорить обществу только то, что для него полезно. «Нью-Йорк таймс» обещала сообщать «все новости, достойные печати».

Чтобы справиться с задачей, которую мы взвалили на себя, мы изобрели новый иврит, тот язык, на котором вы читаете сейчас. Известный писатель как-то назвал его «тощим и жилистым». Мы создали новый стиль газетного фото. Мы создали новый тип заголовка – интригующего и сенсационного.

Теперь вся израильская печать пишет в «хаоламном» стиле.

ХОЧУ спросить: Почему вы стали журналистами?

Не из-за денег. Есть профессии более прибыльные, Не в погоне за почестями. Нас поносят по каждому случаю.

Настоящий журналист – это человек, отдавшийся своему служению, сопричастный событиям, сгорающий от любопытства и жаждущий правды, которая превыше всего.

Жизнь без демократии для нас невозможна, а никакая демократия без свободной, напористой, въедливой и разоблачительной прессы невозможна. Но без такой прессы как сможет гражданин узнать, за кого отдать свой голос?

Томас Джефферсон, один из отцов-основателей США, сказал боле двухсот лет назад, что если бы ему пришлось выбирать, иметь ли правительство без газет или газеты без правительства, он бы выбрал последнее.

НА ЭТОМ собрании многие выступавшие оплакивали состояние СМИ и сомневались, смогут ли они выжить. Они предвидят для них мрачное будущее или никакого будущего вовсе.

Я не союзник в этом плаче. Я верю, что СМИ будут с нами всегда. А без них – горе стране!

Я надеюсь, что все мы исполним нашу миссию, помня девиз, принятый нами в «Хаолам Хазе»: «Без страха и без поблажек».