ИЗРАИЛЬ любит годовщины. Во всех СМИ полно откровений и воспоминай об отмечаемом событии, очевидцы в бессчетный раз повторяют свои рассказы, старые снимки покрывают страницы газет и телевизионные экраны.

В ближайшие дни двум памятным датам предстоит сыграть эту роль. Правда, Война Судного Дня разразилась лишь в октябре (1973 года), но эта тема уже полновесно вступила в печать и на экраны.

Соглашение Осло было подписано 13 сентября (1993 года). Нигде ни слова. Событие почти стерто из национальной памяти

Осло? В Норвегии? Что-то там стряслось? Ну, расскажите, пожалуйста!

ЛИЧНО я считаю этой исторической датой 10 сентября. Именно в этот день Ицхак Рабин и Ясир Арафат обменялись письмами о взаимном признании.

Государство Израиль признало Организацию освобождения Палестины (ООП) в качестве представителя палестинского народа, а ООП признала государство Израиль.

Историческое достижение Осло именно в том, что сегодня почти никто не осознает громадность этого признания.

Официально провозглашенная цель сионистского движения состояла в создании очага еврейского народа в Палестине. И хотя официально об этом не говорилось, оно хотело превратить Палестину – всю без остатка – в еврейское государство. Поскольку в Палестине уже жил другой народ, существование этого народа – как народа – приходилось отрицать. Но сионистское движение было, в его собственных глазах, нравственным и основанном на высоких идеалах, и это отрицание стало одним из его краеугольных принципов. «Земля без народа – народу без земли!» Голда Меир изрекла знаменитую фразу: «Не такого народа – палестинцы». Я сам потратил сотни, а, возможно, тысячи часов своей жизни, убеждая израильтян, что палестинская нация действительно существует.

И вот появился премьер-министр Израиля, подписавший документ с признанием существования палестинского народа и, почти через сто лет, сокрушивший одну из главных опор сионизма.

Заявление Ясира Арафата было не менее революционным. До этого для каждого палестинца было непреложной истиной, что сионистское государство – незаконнорожденный ребенок западного империализма. Палестина – арабская земля, на которой арабы жили многие столетия, пока орава пришельцев из-за границы не присвоила ее силой и коварством, не изгнала половину ее жителей и не стала терроризировать оставшихся.

И вот основатель и вождь палестинского движения сопротивления признаёт Израиль законным государством!

Такое признание нельзя взять обратно. Этот факт, запечатлен в умах миллионов израильтян, палестинцев и всего мира. В нем главная перемена, рожденная в Осло.

ДЛЯ ОГРОМНОГО большинства израильтян Осло умерло. Для них всё просто: мы подписали великодушное соглашение, а «арабы» его, как всегда, нарушили. Мы сделали всё возможное для достижения мира, мы позволили обманщику Арафату вернуться в страну, мы даже передали оружие их силам безопасности. И что же мы получили взамен? Не мир, а нападения террористов и бомбистов-смертников.

Какой из этого вывод? Арабы не хотят мира. Они хотят сбросить нас в море. Эту мысль кратко выразил Ицхак Шамир: «Арабы – всё те же, и море – всё то же».

Для многих палестинцев вывод, естественно, прямо противоположный. Соглашение Осло – сионистский трюк, направленный на продолжение оккупации в другой форме. В действительности положение палестинцев в условиях оккупации значительно ухудшилось. До Осло палестинцы могли свободно передвигаться по стране от Средиземного моря до реки Иордан, от Наблуса до Газы, от Хайфы до Иерихона, и откуда угодно до Иерусалима. После Осло это стало невозможно.

ЗНАЧИТ Осло умерло – и это правда?

Конечно, нет.

Самый важный результат Ословского соглашения – это создание Палестинской администрации, а она жива, хотя и не очень здорова.

Об этой администрации можно думать что угодно, хорошо или плохо, но она есть. Она признана международным сообществом как государство в процессе становления, привлекает пожертвования и капиталы. Она – зримое воплощение палестинского национального присутствия.

Несмотря на всепроникающее подавление военным оккупационным режимом, на Западном берегу и в полосе Газы существует динамичное, живое, самоуправляющееся палестинское общество, пользующееся международной поддержкой.

Но, с другой стороны, мир еще очень, очень далек.

СРАЗУ ЖЕ после подписания на лужайке перед Белым домом этого Соглашения (названного «Декларацией принципов») мы созвали в Тель-Авиве большой митинг левых сил, чтобы обсудить его достоинства.

Ни у кого из нас не было иллюзий: это плохое соглашение. Или словами Арафата: «лучшее возможное соглашение при худших возможных обстоятельствах». Не соглашение между равными, а соглашение между мощной военной силой и небольшим, почти беспомощным, оккупированным народом.

Некоторые из нас предлагали сразу же его осудить. Другие, и я в том числе, предлагали принять его с определенными оговорками. «Фактические его формулировки, – сказал я, – не столь важны. – Главное, что дан ход мирному процессу». Сегодня я не столь уверен в своей правоте, но не уверен и в том, что был неправ. Присяжные всё еще совещаются.

Главный недостаток Соглашения в том, что в нем не обозначена конечная цель. Хотя палестинцам (и многим израильтянам) казалось очевидным, что цель его состояла в том, чтобы проложить путь к миру между государством Израиль и государством Палестина, которое должно быть вскоре образовано, это совсем не было очевидно израильскому руководству.

Соглашение было промежуточным, но на пути к чему? Если вы хотите проехать из Берлина в Париж, промежуточные станции будут совсем другие, чем на пути из Берлина в Москву.

При отсутствии согласия о конечном пункте назначения, на каждой промежуточной станции неизбежно должны были разгораться споры. Атмосфера согласия быстро сменилась недоверием с обеих сторон. Почти с самого начала всё пошло вкривь и вкось.

Рабина можно сравнить с генералом, которому удалось прорвать линию обороны противника. Генерал в такой ситуации не должен останавливаться и предаваться раздумьям: он должен устремиться вперед и ввести в пробитую брешь все свои силы. Но Рабин остановился, позволив силам своих противников в Израиле перегруппироваться и начать гибельную для него контратаку.

Рабин не был революционером по своему характеру. Напротив, он был довольно консервативным военным без большого воображения. Рассуждая чисто логически, он пришел к выводу, что мир с палестинцами в интересах Израиля (вывод, к которому я, двигаясь по тому же пути, пришел за 44 года до этого). В 70 лет он сумел радикально изменить свое мировоззрение, и заслуживает за это большого уважения.

Но здесь он дал волю колебаниям. Как говорят немцы: «разгневался на свою смелость». Вместо того чтобы идти вперед, он подолгу препирался из-за каждой мелочи, а между тем против него была развернута яростная пропагандистская кампания в фашистском стиле. И он заплатил за это своей жизнью.

ТАК КТО ЖЕ первый нарушил соглашение? Я бы обвинил в этом мою сторону.

Не кто иной, как Рабин, провозгласил, что «нет священных дат!» (На что я ответил: «Не плохо бы ему убедить в этом управляющего моего банка»). Нарушение оговоренной в контракте даты означает нарушение контракта. График начала серьезных переговоров об окончательном мирном урегулировании был проигнорирован и, соответственно, установленная дата его заключения: 1999 год. К этому времени никто об Осло уже не думал.

Другим фатальным нарушением была неудача с открытием «четырех безопасных переходов» между Западным берегом и полосой Газы». В самом начале на дороге из Иерихона в Иерусалим действительно были установлены дорожные указатели со стрелкой «Газа», но путь так и не был открыт.

Результат этого стал очевиден много позднее, когда ХАМАС пришел к власти в изолированной полосе, а Фатх укрепился на Западном берегу. Это была политика «разделяй и властвуй» в своем лучшем (или худшем) выражении.

В последовавших за Осло соглашениях оккупированный Западный берег был разделен на временные зоны: А, В и С. Зона «С» должна была оставаться под полным израильским контролем. Вскоре стало ясно, что военные планировщики Израиля тщательно поработали над картой: Зона «С» включила все основные дороги и места, отведенные под израильские поселения.

Люди, замышлявшие эти вещи, и в мыслях не имели мирного урегулирования.

Картина, однако, не совсем односторонняя. В ословский период не прекращались вооруженные нападения палестинцев на израильтян. Арафат их не инициировал, но не лез из кожи вон, чтобы их предотвратить. Возможно, он думал, что они станут уколами, напоминающими израильтянам о необходимости двигаться вперед в реализации Соглашения. Но их эффект оказался обратным.

УБИЙСТВО Рабина и Арафата положили конец Осло во всех практических смыслах. Но реальность не изменилась.

Факторы, приведшие Арафата в конце 1973 года к выводу о необходимости вести переговоры с Израилем, а Рабина в 1993 году – переговоры с палестинцами, не отпали.

В этой стране два народа, и они должны сделать выбор: жить ли им вместе или вместе погибнуть. Я надеюсь, что они выберут жизнь.

Придет день, когда площади в Тель-Авиве и в Рамалле будут названы именем этого Соглашения. И в Осло тоже появится такая площадь.

На сайте «Гуш Шалом» опубликован русский перевод книги Ури Авнери «Другая сторона медали», написанной по горячим следам войны 1948 года, участником которой он был.

http://zope.gush-shalom.org/home/ru/other-side-of-coin-russian.pdf