ВЕЧЕРОМ на прошлой неделе, накануне Судного Дня – Йом Киппур – когда настоящие евреи молят Бога о хорошей записи в Книге Судеб, я сидел на берегу моря в Тель-Авиве и размышлял.

Это был мой первый Йом Киппур без Рахель, и темная вода была под стать моему настроению.

Я размышлял о нашей стране, Государстве Израиль, в которой у меня есть, так сказать, некоторая доля основателя.

Выстоит ли она? Останется ли здесь через сто лет? Или будет лишь мелькнувшим эпизодом, причудой истории?

Чжоу Эньлай дал знаменитый ответ на вопрос о том, как он оценивает Французскую Революцию: «Нам еще рано судить об этом».

Сионистская Революция – а ведь именно революцией она была – началась через сто с лишним лет после французской. И, конечно, нам еще рано судить о ней.

КАК-ТО, находясь в более радужном настроении, я сказал моим друзьям: «Может быть, мы все ошибаемся. Может быть, теперешний Израиль еще не завершает собой сионистский план. Как родоначальники любого великого замысла, сионисты имели в виду создать сначала пробный образец и проверить на нем свою идею. Так что Израиль наших дней – лишь подопытная морская свинка. Раньше или позже придет еще один Теодор Герцль и, проанализировав недостатки и ошибки эксперимента, предложит гораздо более совершенный проект настоящей страны».

Герцль II спросит, прежде всего: в чем ошибся Герцль I?

Герцль I посетил Палестину лишь однажды, и то в спешке, чтобы встретиться там с германским императором и привлечь его к своему проекту. Кайзер настоял на встрече с ним у ворот Иерусалима, терпеливо его выслушал, а затем, вроде бы, сказал окружавшим его: «Идея грандиозная, но с евреями ее не осуществить!»

Кайзер имел в виду тех евреев, которых он знал: принадлежавших ко всемирной религиозно-этнической общине. Герцль же хотел превратить их в современную нацию, подобную другим современным нациям Европы.

Герцль, журналист и драматург, не был глубоким мыслителем. Он – и его последователи – видели основную трудность в решении практических задач. Если удастся, думали они, переселить евреев в Палестину, всё прочее совершится само собой. Евреи станут народом (“Volk”), как и все прочие. Нацией среди наций.

НО ЕВРЕИ его времени не были ни народом, ни нацией, а чем-то весьма иным.

Став аномалией в Европе 19-го века, еврейская диаспора 2000 лет назад была совершенно естественной. Макросоциальная структура того времени была образована сетью диаспор: автономных этно-религиозных образований, рассеянных по всему «цивилизованному» (средиземноморскому) миру. Властвовавшие в то время империи – Персидская, Александрийская, Римская, Византийская, Оттоманская – признавали их как часть естественной ткани общества.

Нации в современном территориальном смысле слова были тогда невообразимы. Еврей в Иерусалиме не принадлежал к тому же сообществу, что эллинист в Кейсарии, всего в двухстах милях от него. Христианин в Александрии не мог взять в жены еврейскую девушку, которая жила по соседству, но она могла выйти замуж за еврея в далекой Антиохии.

C тех пор Европа многократно менялась вплоть до возникновения современных наций. А евреи не изменились. Когда Герцль искал решение «еврейской проблемы», они оставались всё той же этно-религиозной диаспорой.

Так в чем же дело, думал он? Как только я перевезу их в Палестину, они изменятся.

НО ЭТНО-РЕЛИГИОЗНОЕ сообщество, просуществовавшее тысячелетия как преследуемое меньшинство во враждебном окружении, обрело свое особе мировосприятие. Оно опасалось гойских правительств, источника бесконечных враждебных им эдиктов. В каждом человеке за пределами своей общины оно видело потенциального врага, если не имело доказательств противного (и даже, когда имело такие доказательства). Оно выработало чувство неразрывной солидарности с членами своего сообщества, находящимися даже за тысячи миль, делило с ними все беды и радости и поддерживало их во всём. В своей беспомощной ситуации преследуемые мечтали о дне возмездия, когда они смогут отплатить недругам за всё, что те причинили им.

Этим было насквозь пропитаны их мироощущение, религия и традиции, передававшиеся от поколения к поколению. Год за годом, столетие за столетием евреи в канун праздника Пейсах молили Бога: «Излей свой гнев на гоев…»

Когда приехавшие сюда сионисты образовали новую общину и назвали ее «ишувом» («заселенным местом»), казалось, что Герцль был прав. Они повели себя как ядро настоящей нации. Они отбросили религию и с презрением относились к диаспоре. Обозвать кого-то «галутником» (евреем в изгнании) было самым тяжким оскорблением. Они видели себя скорее «ивритянами», чем евреями. Они приступили к строительству нового общества и новой культуры.

И тогда случилось ужасное: Холокост.

Он возродил все прежние еврейские воззрения и жажду возмездия. Виновными оказались не только немцы, но все нации, видевшие, что творится, но пальцем не пошевелившие, чтобы спасти жертв. Значит, все старые представления были верны: весь мир против евреев, и мы должны отстоять себя, чего бы это ни стоило. Мы можем полагаться только на себя. Отношение ишува к еврейству и диаспоре было страшной ошибкой, мы должны покаяться и принять всё то, к чему мы лишь вчера относились с презрением: еврейскую религию, еврейские традиции, еврейское местечко.

Покойный профессор Йешаяху Лейбович, проницательный еврей, утверждал, что еврейская религия умерла 200 лет назад, и единственное, что объединяет всех евреев мире – это Холокост.

C самого своего основания Государство Израиль стало государством Холокоста. Но мы перестали быть беспомощным гетто – мы обладаем мощными вооруженными силами и действительно можем причинить другим то, что другие причиняли нам.

Рожденные в диаспоре экзистенциональные страхи, недоверие, подозрения, предрассудки, стереотипы, самоощущение жертвы, мечты об отмщении наложились на государство, образовав чрезвычайно опасную смесь мощи и униженности, жестокости и мазохизма, воинственности и убежденности в том, что весь мир против нас. Гетто с ядерным оружием.

МОЖЕТ ЛИ такая страна существовать и процветать в современном мире?

Европейские колониальные государства прошли через много войн. Но они не забыли, что после войны приходит мир, что сегодняшний враг может стать завтрашним союзником. Национальные государства сохранились, но становятся всё более взаимозависимыми, объединяются в региональные структуры, отказываются от всё большей доли своего суверенитета.

Израиль на это не способен. Опросы показывают: большинство израильтян убеждены, что мир не наступит никогда. Ни завтра, ни через сто лет. Они убеждены, что арабы спят и видят, как бы сбросить их в море. Могущественный Израиль в их представлении – это окруженная врагами жертва, а «друзья» готовы в любую минуту воткнуть ему в спину нож. Они предполагают бессрочную оккупацию палестинских территорий и строительство воинственных поселений по всей Палестине как результат арабской неуступчивости, а не как ее причину. Они опираются на слепую солидарность большинства евреев во всём мире.

Почти все израильские партии, включая основную оппозицию, настаивают на признании Израиля «национальным государством еврейского народа». Это значит, что Израиль принадлежит не израильтянам (сама концепция «израильской нации» официально отвергается нашим правительством), а всему этно-религиозному еврейству диаспоры, которое никто не спрашивал, согласны ли они на то, чтобы Израиль их представлял. В этом и состоит отрицание подлинного национального государства, которое могло бы жить в мире со своими соседями и вступить в региональный союз.

У меня никогда не было иллюзий относительно огромности задач, которую мои друзья и я поставили себе несколько десятилетий назад. Ведь дело было не в том, чтобы изменить тот или иной аспект Израиля, а в кардинальном изменении самого характера государства.

Это далеко не только вопрос политики или замены одной партии другой. И он далеко выходит даже за рамки заключения мира с палестинским народом, прекращения оккупации и эвакуации поселений. Это должно привести к коренному изменению национального самосознания, сознания каждого израильтянина и каждой израильтянки.

Кто-то сказал, что «можно вывести евреев из гетто, но нельзя вывести гетто из евреев». Но именно это и необходимо сделать.

Однако, возможно ли? Я думаю, что возможно, и надеюсь на это.

Может быть, нам необходимо встряска – положительного или отрицательного свойства. Примером положительного потрясения может быть появление здесь в 1977 году Анвара Садата: посетив Иерусалим, когда еще не было прекращено состояние войны, он мгновенно изменил сознание израильтян. Такой же эффект имело и рукопожатие Рабина с Арафатом на лужайке перед Белым домом в 1993 году. И – только в отрицательном смысле – война Йом Киппур, произошедшая ровно 38 лет назад и потрясшая Израиль до самых глубин. Но это были лишь небольшие и кратковременные потрясения в сравнении с тем, которое необходимо сейчас.

Герцль II может, конечно, несмотря ни на что, стать таким чудом. Как сказал Герцль I: «Если вы захотите, это перестанет быть волшебной сказкой».