ПОЧЕМУ И У НАС народ не соберется и не вышвырнет Биби?» – вырвалось у таксиста, когда мы проезжали по площади Рабина. Она была почти пуста, и только несколько мам с детишками наслаждались ласковым зимним солнцем.

Нет, народ не устремится на эту площадь, и прогнать Нетаньяху можно только с помощью избирательной урны.

А если этого не случится, то израильтянам останется пенять лишь на себя.

Если левые в Израиле не в состоянии организовать серьезную политическую силу, которая направит страну по пути мира и социальной справедливости, винить в этом они могут лишь себя.

У нас нет кровожадного диктатора, на которого можно свалить ответственность. И никакой спятивший тиран не отдаст приказ сбросить бомбы, если мы потребуем его ухода.

Когда-то рассказывали байку, что Ариэль Шарон – тогда еще армейский генерал – собрал офицерский корпус и заявил: «Товарищи, сегодня ночью мы совершим военный переворот!». Офицеры разразились громким хохотом.

ДЕМОКРАТИЯ подобна воздуху: о ней вспоминаешь, только когда ее нет. И только задыхающийся ощутит, как нужен воздух.

Таксист, распустивший язык насчет того, что нужно дать под зад Нетаньяху, не опасался, что я – агент тайной полиции и что завтра утром за ним придут. Я пишу всё, что приходит мне в голову, и хожу без телохранителей. И если бы мы решили собраться на площади, никто бы нам не помешал, а полиция нас, возможно бы, охраняла.

(Я говорю, конечно, об Израиле в суверенных границах, потому что к оккупированным палестинским территориям это не относится).

Мы живем при демократии, дышим демократией и не сознаем этого. Нам это представляется естественным и само собой разумеющимся. Поэтому люди нередко дают при опросах дурацкие ответы, из которых аналитики делают пугающие выводы, будто израильтяне в грош не ставят демократию и охотно от нее откажутся. Большинство опрашиваемых никогда не жили в стране, где жену охватывает страх за мужа, который может не вернуться с работы, потому что рассказал накануне анекдот о Великом Вожде, или что сын ее исчезнет, потому что намалевал граффити на стене.

Члены Кнессета, получившие свои места в результате демократических выборов, соревнуются, кто из них представит самый дикий расистский законопроект. Они напоминают детей, обрывающих мухам крылья, не понимая, что они делают.

Всем им мой совет: взгляните на то, что творится в Ливии.

ВСЮ НЕДЕЛЮ я почти неотрывно смотрел ««Аль-Джазиру»».

О работе этого канала – лишь одного слово: превосходная!

Я не боюсь сравнить этот канал с любым вещателем в мире, включая Би-би-си и Си-эн-эн. Не говоря уже об израильских станциях, потчующих нас мутным варевом из пропаганды, новостей и развлечений.

Немало было сказано и о роли в революции, которая перевернула арабский мир, социальных сетей – «Фейсбука» и «Твиттера». Но влияние «Аль-Джазиры», как козырь, который бьет их всех. За десять лет она изменила арабский мир до неузнаваемости, а в последние недели – творила чудеса.

Следить за событиями в Тунисе, Египте, Ливии и других странах по израильскому, американскому или германскому телевидению – всё равно, что целоваться через носовой платок. Смотря «Аль-Джазиру», ощущаешь подлинность.

Всю свою жизнь я был адвокатом причастной журналистики. Я старался убедить несколько поколений журналистов, что им нельзя оставаться беспристрастными роботами репортажа, а необходимо стать людьми, действующими по велению совести, видящими свое назначение в утверждении основных человеческих ценностей. Именно так и действует «Аль-Джазира»». И как действует!

В последние недели десятки миллионов арабов не смогли бы без нее понять, что происходит в их собственных странах и даже в городах, где они живут: что делается на бульваре Хабиба Бургибы в Тунисе или на площади Тахрир в Каире, на улицах Бенгази и Триполи.

Я понимаю, что многим израильтянам эти слова покажутся еретическими, поскольку «Аль-Джазира» твердо отстаивает палестинскую позицию. Здесь ее считают таким же архиврагом, как Усаму бин Ладена или Махмуда Ахмадинеджада. Но всякому, желающему хоть что-то понять о происходящем в арабском мире, включая оккупированные палестинские территории, смотреть ее передачи необходимо.

Когда «Аль-Джазира» говорит о войне или революции, эта тема становится у нее единственной. И ведут ее не час и не два, а круглые сутки. Кадры оставляют в памяти неизгладимый след, а свидетельства очевидцев разрушают покой. Этот канал воздействует на арабского зрителя почти гипнотически.

МУАМАРА КАДДАФИ «Аль-Джазира» показала таким, каким он есть – неуравновешенным мегаломаньяком, утратившим ощущение реальности. И не в коротких новостных клипах, а в долгих часах непрерывной трансляции, вновь и вновь повторяющей его бессвязную речь, дополняя ее десятками свидетельств и высказываний ливийцев из всех слоев общества – от сбежавших на Мальту офицеров ВВС до простых жителей Триполи, испытавших бомбардировку.

В начале своей речи Каддафи (это имя произносится как «Каззафи», и на арабском получается каламбур: «Йа, Каззафи, йа, каззаби» – «Ах ты, Каззафи, ах ты, врун!») напомнил мне Николае Чаушеску в его знаменитой последней речи с балкона, которую народ не дал ему договорить. Но речь Каддафи продолжалась, и он всё больше напоминал мне Адольфа Гитлера в последние дни, когда он с оставшимися генералами всматривался в карты, планировал грандиозные операции и двигал армии, которых уже не было на свете, а Красная Армия уже находилась в нескольких сотнях метров от его бункера.

Если бы в этой речи не было слов об истреблении своего народа, она могла бы вызвать лишь недоумение и сожаления, но оказалась речью чудовища.

Пока он говорил, мятежники овладевали городами, названия которых сохранила память израильтян моего поколения. Во время Второй мировой войны они стали ареной действий британской, германской и итальянской армий, то занимавших, то отдававших их. Мы с волнением и тревогой следили за этими операциями, потому что в случае поражения Британии Вермахт, с Адольфом Эйхманом в его обозе, оказался бы у наших границ. Названия Бенгази, Тобрук и Дерна всё еще звучат в моих ушах, тем более что мой брат сражался там в британском диверсионном отряде, перед тем как его направили для участия в эфиопской кампании, где он погиб.

КОГДА КАДДАФИ еще полностью не утратил разум, он высказал мысль, на первый взгляд вздорную, но над которой следует задуматься.

Под влиянием ненасильственной народной победы в Египте и еще до того, как стихия тряхнула его самого, Каддафи предложил погрузить палестинских беженцев на корабли и отправить их к берегам Израиля.

Я бы посоветовал Биньямину Нетаньяху отнестись к этой идее вполне серьезно. Что если палестинцы, овладев опытом своих братьев и сестер в полудюжине арабских стран, осознАют, что «вооруженная борьба» ни к чему не ведет и воспримут тактику ненасильственных массовых действий?

Что будет, если сотни тысяч палестинцев пройдут маршем к «разделительному забору» и снесут его? Что если четверть миллиона палестинских беженцев в Ливане соберутся на нашей северной границе? Что если массы народа станут на площади Манара в Рамалле и у муниципалитета в Наблусе и встретятся лицом к лицу с израильской армией? И всё это перед камерами «Аль-Джазиры» в сопровождении «Фейсбука» и «Твиттера», а целый мир, затаив дыхание, будет за этим следить?

До сих пор ответ был прост: расстреляем их из автоматов, вертолетами и танками. Чтобы больше не дурили.

Но сейчас молодые палестинцы увидели, что можно выстоять и под огнем с самолетов Каддафи, и на Жемчужной площади в Бахрейне, которая не опустела, когда королевские солдаты открыли стрельбу. Эти уроки не забудутся.

Может быть, это не случится ни завтра, ни послезавтра. Но случится обязательно – если мы не заключим мир, пока это еще возможно.