МЫ ОКАЗАЛИСЬ в центре событий геологического масштаба. Землетрясение эпохальных размеров меняет ландшафт нашего региона. Горы станут долинами, в море поднимутся острова, вулканы зальют землю лавой.

Люди боятся перемен, а когда они происходят, пытаются их отрицать, не замечать, делать вид, что не случилось ничего особенного.

Израиль – не исключение. Когда в соседнем Египте происходят сокрушительные события, Израиль поглощен скандалом в высшем армейском руководстве. Министр обороны на дух не переносит уходящего с поста начальника генштаба, и не делает из этого тайны. Новый начальник, которого прочили на эту должность, оказался лжецом, и его назначение отменили. Об этом и кричат заголовки.

Но происходящее сейчас в Египте изменит наши жизни.

КАК ОБЫЧНО, никто этого не предвидел. События застали врасплох и хваленый Моссад, и ЦРУ, и другие знаменитые конторы такого рода.

Но ведь не случилось ничего неожиданного, разве что кроме неимоверной силы извержения. За последние годы в этой колонке не раз было отмечено, что повсюду в арабском мире массы молодых людей входят в жизнь с полным презрением к лидерам своих стран, и что раньше или позже всё кончится восстанием. Это никакое не пророчество, а трезвый анализ вероятностей.

Возмущение в Египте было вызвано экономическими факторами: ростом дороговизны, бедностью, безработицей, отсутствием надежд у образованной молодежи. Но не нужно себя обманывать: причины куда глубже. И подытожить их можно одним словом – Палестина.

В арабской культуре нет ничего важнее чести. Люди готовы сносить лишения, но не унижение.

Каждый молодой араб от Марокко до Омана видел каждый день, как лидеры его страны унижают себя, бросив на произвол судьбы своих палестинских братьев ради благосклонности и денег Америки, как они потворствуют израильской оккупации и пресмыкаются перед новыми колонизаторами. Всё это глубоко унижало молодых людей, воспитанных на достижениях арабской культуры в былые времена и на славе первых халифов.

Нигде утрата чести не проявилась с такой наглядностью, как в Египте, который открыто сотрудничал с израильским руководством в сохранении позорной блокады полосы Газы, обрекшей полтора миллиона арабов на недоедание и другие лишения, за что получал каждый год подачку в полтора миллиарда долларов.

Я много раз представлял себе – и говорил об этом вслух – что чувствовал бы я, окажись на месте пятнадцатилетнего подростка в Александрии, Омане или Алеппо, видя, что руководители моей страны стали презренными рабами американцев и израильтян, подавляя и обирая свой народ. В том возрасте я сам вступил в террористическую организацию. Почему же чувства у арабского мальчишки должны быть другими?

Диктатора могут терпеть, когда он выражает достоинство нации, но диктатор, являющийся символом национального позора – это дерево без корней, и любой сильный ветер может его повалить.

Единственным вопросом для меня было: в какой части арабского мира это начнется? Египет, как и Тунис, не были на первых местах моего списка. Но случилось именно так – великая арабская революция происходит в Египте.

И ЭТО само по себе удивительно. Если Тунис был маленьким чудом, Египет – чудо огромное.

Мне нравятся египтяне. Нельзя, конечно, полюбить 88 миллионов человек, но к одному народу сердце лежит больше, чем к другому. И в этом смысле возможны обобщения.

Египтяне, которых вы встречаете и на улице, и в домах интеллигенции, и в беднейших закоулках невероятно терпеливы. Они наделены неугасающим чувством юмора. Они чрезвычайно горды своей страной и ее 8000-летней историей.

Для израильтян, привычных к агрессивности своих сограждан, почти полное отсутствие агрессивности у египтян поразительно. Мне запомнился один примечательный случай: я ехал в такси по Каиру, и вдруг оно столкнулось с другой машиной. Оба водителя выскочили и стали поносить друг друга почем зря. И вдруг, совершенно неожиданно, оба прекратили крик и расхохотались.

Западный человек, попав в Египет, влюбится в него или возненавидит. С той минуты, как вы ступите ногой на египетскую землю, время утратит над вами свою тираническую власть. Все дела становятся не столь уж спешными, всё смутно и беспорядочно, но проблемы волшебным образом разрешаются как бы сами собой. Людское терпение кажется безграничным, и это вводит диктатора в заблуждение, потому что оно может внезапно лопнуть, подобно обветшавшей плотине на реке.

Вода поднимается за ней неощутимо медленно и тихо, но, дойдя до крайнего уровня, прорывает ее, сметая всё на своем пути.

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА с Египтом опьянила меня. После беспрецедентного визита Анвара Садата в Иерусалим, я ринулся в Каир. У меня не было визы, и я не могу забыть минуты, когда я предъявил свой израильский паспорт тучному чиновнику в аэропорту. Он перелистывал его со всё более озадаченным видом – но вдруг поднял голову с широченной улыбкой и сказал мне «мархаба» – «добро пожаловать». Тогда мы оказались тремя единственными израильтянами в огромном городе, нас встречали с королевскими почестями и чуть не носили на руках. Миром был напоён воздух, и египтяне наслаждались им.

Но прошло лишь несколько месяцев, и всё разительным образом переменилось. Садат надеялся – я думаю, искренне – что он принес избавление и палестинцам. Под мощным давлением Менахема Бегина и Джимми Картера он согласился с нечеткими формулировками соглашения, но вскоре понял, что Бегин и не помышлял исполнять свои обязательства. Для Бегина мирный договор с Египтом был лишь сепаратным соглашением, позволявшим ему интенсифицировать войну с палестинцами.

Египтяне – от культурной элиты до низов – никогда не простили ему этого. Они почувствовали себя обманутыми. Особой любви к палестинцам они, возможно, и не испытывали, но предать бедного родственника в арабском мире – большой позор. И поскольку Хосни Мубарак потакал такому предательству, многие египтяне стали его презирать. Именно презрение в основе всего, что случилось на этой неделе. Осознанно или неосознанно, оно прозвучало в миллионоголосом крике: «Мубарак – уходи!»

В ЛЮБОЙ революции можно обнаружить «миг Ельцина». В город были направлены колонны танков, чтобы восстановить диктатуру. В решающий момент масса людей оказалась лицом к лицу с солдатами, и если солдаты отказались стрелять – игра проиграна. Ельцин взобрался на танк, Аль-Барадеи обратился к народу на площади Аль-Тахрир. В такую минуту предусмотрительный диктатор бежит за границу, как сделал в свое время шах, а сейчас – тунисский властитель.

Есть и «Берлинский миг»: когда режим рушится, никто во власти не знает, что делать, и одним лишь безымянным массам народа точно известно, чего они хотят: чтобы пала Стена.

А есть и «Миг Чаушкеску». Диктатор выходит на балкон, чтобы обратиться к толпе, и слышит взмывающий снизу хор: «Долой тирана!». На мгновение диктатор теряет речь, его губы беззвучно шевелятся, и он исчезает. Это в какой-то степени случилось и с Мубараком, произносящим нелепые речи и тщетно пытающимся сдержать народный прилив.

ЕСЛИ Мубарак оторван от реальности, то не в меньшей степени оторван от нее и Нетаньяху. Он и его коллеги, похоже, не в состоянии осознать судьбоносное значение этих событий для Израиля.

Когда Египет приходит в движение, весь арабский мир следует за ним. Что бы ни сулило Египту ближайшее будущее – демократию или военную диктатуру – не так уж долго ждать, пока падут все диктаторы в арабском мире, и народы сформируют новую реальность, без генералов

Всё, что израильское руководство делало за последние 44 года оккупации или все 63 года существования страны, устареет. Перед нами новая реальность. Можно игнорировать ее, повторяя знаменитую фразу Эхуда Барака, что «Мы – вилла в джунглях», но можно искать в этой реальности свое надлежащее место.

Мир с палестинцами уже не роскошь, а насущная необходимость. Мир нужен безотлагательно, мир нужен сейчас. Сначала мир с палестинцами, а затем – со всеми демократическими массами в арабских странах, мир с умеренными исламскими движениями (такими как ХАМАС или «Мусульманские братья», в отличие от Аль-Каиды), мир с приходящими к власти лидерами в Египте и других странах.