Победа есть победа. Большая победа лучше маленькой, а маленькая – лучше поражения.

На этой неделе мы победили.

Как только была образована Комиссия Туркеля для расследования инцидента с флотилией, «Гуш Шалом» подал в Высший суд справедливости иск против ее создания. Мы требовали ее замены Государственной комиссией по расследованию с широкими полномочиями. Слушания в суде были назначены на среду, но во второй половине вторника нашего адвоката, Габи Ласки, вызвали в канцелярию Генерального прокурора и сообщили ему, что премьер-министр решил в последний момент расширить полномочия комиссии, и правительство вскоре утвердит это изменение. Поэтому прокурор просил нас согласиться с отсрочкой слушаний на десять дней.

Ни одна израильская газета не напечатала ни слова о нашем обращении – вещь совершенно немыслимая, если бы речь шла об инициативе какой-либо «правой» организации. Но когда премьер изменил свое решение, игнорировать наш иск стало уже невозможно, и почти все газеты отметили, что он сыграл в этом важную роль.

Яков Туркель и его друг министр юстиции Яков Нээман, назначивший его на эту должность, пришли к выводу, что в суде они потерпят поражение. Поэтому Туркель потребовал расширить число участников комиссии и ее полномочия.

Сначала у комиссии вообще не было никакого правового статуса. Нетаньяху просто попросил трех симпатичных ему лиц выяснить, отвечали ли действия правительства требованиям международного законодательства. Только и всего. Сейчас, как можно предположить, комиссия получит правовой статус «Правительственной комиссии по расследованию», но определенно не «Государственной комиссии по расследованию». А разница между ними очень существенная.

ИНСТИТУЦИЯ, называемая «Государственной комиссией по расследованию», чисто израильское изобретение. Основана она в силу специального закона, которым все мы можем гордиться.

Любопытна ее история. В начале 60-х страну сотрясали схватки по поводу «Дела Лавона», касавшегося террористических нападений, замышленных израильскими шпионскими группами в Египте. Операция провалилась, членов группы схватили, двоих повесили, и встал вопрос: «Кто же отдал приказ?» Министр обороны Пинхас Лавон и шеф армейской разведки Биньямин Гибли сваливали вину друг на друга. (Позднее я задал об этом вопрос Ицхаку Рабину, и он сказал мне: «Разве можно что-то выяснить, когда имеешь дело с двумя прожженными лжецами?»)

Давид Бен-Гурион с жаром требовал создания «Судебной комиссии по расследованию», и был едва ли не одержим этой идеей. Но в то время израильское законодательство не знало такого органа. Страсти разгорались, правительство рухнуло, и адвокат от Аводы Яков Шимшон Шапира обвинил Бен-Гуриона в фашизме.

Видно, Шапира испытывал в связи с этим угрызения совести, потому что став вскоре министром юстиции, разработал превосходный законопроект о назначении «Государственной комиссии по расследованию», которая походила на обычный суд. Он предложил наделить такую комиссию правом вызывать свидетелей и брать у них показания под присягой (с обычной ответственностью за дачу ложных показаний), подвергать их перекрестному допросу, требовать представления документов и т.п. Комиссия также должна была заранее ставить в известность любое лицо, чьим интересам в результате ее деятельности мог быть причинен ущерб, с правом быть представленным адвокатом.

Являясь в то время членом Кнессета, я внес две поправки, представлявшиеся мне важными. Предложенный законопроект предусматривал, что членов комиссии будет назначать председатель Верховного суда, оставляя, однако, за правительством право принимать решение о создании комиссии и определять ее компетенцию. Мои поправки не были приняты, и теперешний ход событий показывает сколь они были необходимы.

Закон предусматривает альтернативу: назначение «Правительственной комиссии по расследованию» с гораздо более низким статусом. Она отличается от «Государственной комиссии» одним чрезвычайно важным аспектом: ее членов назначает не председатель Верховного суда, а само правительство.

Разница поистине огромна. Всякий, имеющий элементарное представление о политике, понимает, что назначающий членов комиссии в значительной степени предопределяет ее выводы. Если во главе комиссии по законности поселений будет поставлен поселенец из Кириат-Арба, выводы, которые она сделает, не будут такими же, как если бы в ней председательствовал участник движения «Шалом Ахшав» (Мир сейчас).

Прошлый опыт не раз это подтвердил. После резни в Сабра и Шатила премьер-министр Менахем Бегин первоначально отказался назначить Государственную комиссию по расследованию, но под интенсивным давлением израильского общественного мнения был вынужден на это пойти, и Комиссия сняла Ариэля Шарона с должности министра обороны. Эхуд Ольмерт помнил об этом и сделал выводы: после Второй ливанской войны он наотрез отказался создать «государственную комиссию» и согласился лишь на «правительственную», членов которой он сам и назначил. Не удивительно, что вышел он из воды практически сухим.

СОЗДАНИЕ комиссии Туркеля было встречно израильской общественностью с нескрываемым цинизмом. Те же СМИ, которые почти единодушно поддержали нападение на флотилию, сейчас с таким же единодушием набросились на несчастного Туркеля и его комиссию. Острили по поводу солидного возраста ее членов: один из вошедших в нее старцев может передвигаться лишь с помощью слуги-филиппинца. Все комментаторы соглашались в том, что комиссию назначили не для прояснения дела, а чтобы помочь президенту Бараку Обаме предотвратить создание международной комиссии по расследованию.

Все соглашались с тем, что туркелева беззубая комиссия – сплошное посмешище, что состав ее вызывает жалость, а полномочия – ничтожны. Кажется, стыдно стало и самому судье Туркелю. Приняв назначение на условиях Нетаньяху, он на этой неделе пригрозил уйти в отставку, если полномочия комиссии не будут расширены, и Нетаньяху уступил.

Яков Туркель, которому исполнилось 75 лет, человек достойный. Он родился в семье иммигрантов из Австрии («Туркель» по-немецки значит «турчонок» – забавно звучит в этом контексте имя человека, которому поручено расследовать нападение на турецкое судно). Он религиозен, и на посту судьи проявил себя человеком «правой» ориентации. Например, он решил, что преступное поведение крайне правого Моше Фейглина не являлось «бесчестным», что позволило Фейглину принять участие в выборах. Он оказался осудить раввина Идо Альба за подстрекательство после того, как этот раввин заявил, что иудейская религия одобряет убийство неевреев. По его решению с Биньямина Зеева Кахане, сына Меира Кахане, было снято обвинение в подстрекательстве. Во время премьерства Эхуда Барака Туркель решил, что у того нет права вести мирные переговоры ввиду приближающихся выборов. И так далее.

РЕШЕНИЕ Нетаньяху расширить полномочия комиссии с тем, чтобы она смогла вызывать свидетелей, далеко не то, что требуется. Комиссия не сможет расследовать, как и кем было принято решение начать блокаду Газы, как было принято решение атаковать флотилию, как планировалась и проводилась эта операция. Поэтому мы не видим никакой причины отзывать из Верховного суда наш иск о роспуске комиссии Туркеля и создании официальной Государственной комиссии по расследованию. Тем более что сам Туркель за неделю до своего назначения, призывал к созданию такой комиссии.

Наши шансы? Не из лучших. Верховный суд сможет вмешаться в это дело, лишь если нам удастся доказать, что решение правительства является «чрезвычайно неразумным». В прошлом, однако, Государственную комиссию по расследованию образовывали по куда менее значительным поводам, чем события с флотилией, подорвавшие доверие израильского общества к армии и правительству, восстановившие против нас весь мир и нанесшие тяжелый удар по нашим отношениям с Турцией. И если это не предмет «общественного интереса», как требует закон, то что же оно?

Есть еврейский анекдот о женщине, уронившей блюдо с мясом в унитаз. Когда она спросила раввина, осталось ли мясо кошерным, тот ответил: «Кошерное-то оно кошерное, только вонючее». Суд может принять решение в таком же духе.

Конечно, Туркель и его коллеги могут удивить тех, кто их назначил, и самовольно расширить свою компетенцию. Такие вещи в прошлом случались. Есть еврейская поговорка: «Если Бог захочет, то и метла выстрелит». Но шансы невелики.

СИТУАЦИЯ может иметь гораздо более значительные последствия, чем сам инцидент с флотилией, и на этом стоит остановиться.

Большинство критиков Израиля, особенно за рубежом, представляют себе нашу страну одномерным монолитом. В их глазах все ее (еврейские) граждане маршируют в ногу вслед за правым правительством. Они охвачены мрачной идеологий, поддерживают оккупацию и поселенчество и совершают военные преступления. Это, кстати, зеркальное отражение образа Израиля в глазах его почитателей, которые тоже представляют себе Израиль одномерным монолитом, все граждане которого гордо шествуют за своими отважными и решительными лидерами: Биньямином Нетаньяху, Эхудом Бараком и Авигдором Либерманом.

Истина далека от обеих карикатур. Зарубежному гостю достаточно пробыть в Израиле несколько недель, встречаясь с его жителями, чтобы убедиться в гораздо более сложной реальности. (Осмелюсь утверждать, что не сделавший этого, вряд ли может понять происходящее в этой стране).

Все человеческие общества сложны и многогранны, а израильское, с его уникальным прошлым, сложнее большинства других. Инцидент с флотилией – относительно незначительный, но очень характерный – еще раз доказал это.

Требование открыть правду о нем – часть борьбы за израильскую демократию, за статус Верховного суда, и касается самой сути нашей страны.

Иногда в этой борьбе видят схватку двух больших блоков – националисты, религиозные, милитаристы, антидемократическая «правая» – с одной стороны, а либеральная, демократическая, светская, миролюбивая «левая» – с другой.

Человек, в уме которого сложилась такая картина, воображает себе нечто вроде битвы при Ватерлоо, когда две армии сходятся на поле сражения, и одна побеждает другую. Но борьба за Израиль скорее напоминает средневековую войну, когда столкновение двух армий превращается в тысячи дуэлей и рукопашных схваток, и может длиться долгое время.

БИТВА за Израиль действительно состоит из сотен и тысяч мелких сражений, ведущихся на тысячах арен. В нее – активно или пассивно – вовлечены все граждане Израиля: судьи и профессора, офицеры и политики, избиратели и солдаты, активисты и праздные наблюдатели, журналисты и кумиры молодежи, работяги и финансовые магнаты, раввины и неверующие, защитники окружающей среды и общественники. Каждый из нас своими делами или бездействием участвует в битве за характер нашего государства.

Борьба против оккупации и поселенчества – часть этой войны за облик израильского общества, всё еще находящегося в процессе становления, а исход войны далеко не ясен. Всякий, верящий, что конец ее можно предвидеть, что то или это «обязательно» произойдет, что будет так, а не иначе, ошибается. Поражение в одной схватке или даже в ряде сражений не является окончательным, потому что впереди нас ждут новые битвы. Когда в борьбу вовлечены миллионы человек – мужчин и женщин, молодых и старых, евреев и арабов, людей западного и восточного происхождения, глубоко религиозных и светских, богачей и бедняков, старожилов и недавних иммигрантов – весь широкий спектр израильского общества, ничего нельзя утверждать заранее.

В этом свете и нужно рассматривать спор о комиссии Туркеля, борьбу за освобождение Гилада Шалита и все другие сиюминутные столкновения, являющиеся лишь эпизодами долгой и непрекращающейся борьбы, в которой любое наше действие или бездействие решает будущее нашей страны.

В конце концов, в этом и состояла цель исторической задачи по созданию Израиля: взять нашу судьбу в свои руки и отвечать за последствия.