Выбор жертвы мог, на первый взгляд, показаться странным, но преступники знали, что делали.

Они не стали нападать на активистов, каждую неделю протестующих против разделительной стены в Билине и Наалине. Не набросились они и на участников левых движений, каждый год – и в этом году тоже – помогающих палестинцам собрать урожай олив вблизи от самых опасных поселений. Не стали они нападать на «Женщин в черном», выходящих на демонстрацию каждую пятницу, ни на активисток «Махсом уотч», следящих за тем, что творится на армейских блокпостах. Они напали на ученого, занятого исключительно просветительской деятельностью.

Значение активного противостояния, конечно, нельзя преуменьшать, но ведь главная цель в том, чтобы повлиять на общественное мнение. Именно здесь проходит передовая, и владеющему словом принадлежит в этой битве главная роль.

Здесь вступили в противоборство два мировоззрения, столь же противоположные друг другу, как пресловутые «Восток» и «Запад». С одной стороны фронта – просвещенный, современный, светский, либеральный и демократический Израиль, живущий в мире и добрососедстве с Палестиной как неотъемлемая часть этого региона. С другой – Израиль фанатиков, религиозных ортодоксов, фашистов, отрезавших себя и от региона и от всего человечества, народ, что «живет отдельно, и между народами не числится» (Числа, 23:9), и где «вечно будет поживать меч» (2-я Самуила, 2:26).

Зеэв Штернхель – один из самых известных выразителей просвещенного взгляда на мир. Его позиция яркая, решительная и убедительная, и нет ничего удивительного, что именно он стал мишенью бомбистов-нацистов.

Область научных исследований Штернхеля, занимавшая его всю жизнь – происхождение фашизма. Причины нашего с ним интереса одинаковы: фашизм оставил неизгладимый след и на моем, и на его детстве и судьбе. В детстве я стал свидетелем разрастания фашизма в Германии, а Штернхель наблюдал то же самое в Польше: после смерти отца он потерял мать и сестру в Холокосте. «Кто обжегся на горячем, дует на холодное», – говорит пословица. Те, на кого фашизм обрушился в раннем возрасте, очень чувствительны к малейшим признакам этой болезни. В 1961 году я написал книгу «Свастика» (она вышла только на иврите), в которой пытался докопаться до первопричин нацизма. В конце книги я задал вопрос: может ли это случиться здесь? Мой однозначный ответ: может.

Поэтому я так чувствителен к любым настораживающим симптомам. Как журналист и редактор журнала, я пытался обращать на них внимание общества. Как политический активист, я боролся с ним в Кнессете и на улицах.

Штернхель, покончив с военной службой, целиком ушел в науку и пользовался научным инструментарием – у него есть исследования, ученики и публикации. Он стремится к точности определений, не ища популярности и не избегая резких высказываний. В одной давней статье он утверждал, что силовые акции палестинцев в ответ на строительство поселений вполне естественны. На него обрушился шквал гнева поселенцев и крайне правых, попытавшихся воспрепятствовать награждению его Премией Израиля – самым высоким отличием в этой стране.

Теперь заговорили бомбисты.

Кто подложил эту бомбу? Одиночка? Какая-то группа? Новое подполье? Террористы из поселенцев? Выяснить это – дело полиции и служб безопасности.

Но с общественной точки зрения вопрос куда проще: совершенно ясно, на какой грядке выросли эти ядовитые сорняки, какая идеология удобрила их и кто ее распространяет.

Израильский фашизм жив и здравствует, и взошел он на той же грядке, на которой в прошлом вырастали разные религиозно-националистические группировки: и та, что пыталась взорвать мусульманскую святыню на Храмовой Горе, и та, что готовила убийства палестинских мэров, и «банда Кахане», и устроивший хевронскую бойню Барух Гольдштейн, и убийца активиста борьбы за мир Эмиля Гринцвайга, убийца Ицхака Рабина и все подпольные группы, которые удалось раскрыть прежде, чем они успели заявить о себе своими действиями.

Такие акции нельзя списать на «свихнувшихся одиночек» или «кучку негодяев». На самом краю израильского политического спектра ясно просматривается линия фашизма. Идеология этого общественного сектора – религиозный национализм, его духовные лидеры, главным образом, «раввины», формирующие его мировоззрение и подсказывающие практические действия. Поклонники этого культа нисколько не таятся, а вовсю рекламируют свой товар.

Сосредоточены они в «идейных» поселениях. Я не хочу сказать, что все поселенцы – фашисты, но большинство фашистов – поселенцы. Живут они в нескольких хорошо известных поселках, которые, случайно или неслучайно, находятся за разделительным забором, в самом центре Западного Берега. Первое из таких мест возникло в районе Хеврона с помощью «левого» лидера Игаля Алона, а другое, в районе Наблуза – при содействии «левого» Шимона Переса.

В последние месяцы значительно возросло число нападений поселенцев на палестинцев, солдат, полицейских и «леваков».

Эти действия совершаются ими совершенно открыто, чтобы запугать или сдержать своих противников. Они совершают буйные налеты на палестинские деревни, занять земли которых они примериваются, или из мести. Происходят самые настоящие погромы: вооруженная, возбужденная и кипящая ненавистью толпа набрасывается на беззащитных людей, а полиция и военные молча наблюдают за происходящим. Погромщики крушат все на своем пути, калечат и убивают людей, и такие бесчинства совершаются в последнее время все чаще.

В тех редких случаях, когда силы армии или полиции решали вмешаться, их действия были направлены не против поселенцев, а против израильских миротворцев, приходивших на помощь осажденным палестинским фермерам. Представители сил безопасности и комментаторы как бы «выдерживают баланс», говоря о «нарушителях порядка слева и справа». Но эта фальшивая беспристрастность сама относится к арсеналу фашистских трюков.

Насилием проникнуты и мысли, и дела поселенцев, тогда как активисты борьбы за мир отвергают насилие в принципе. Акты насилия совершают военнослужащие и пограничная полиция под предлогом того, что местные мальчишки бросают в них камни. Не упоминают лишь о том, что прекрасно защищенные солдаты и полицейские преследуют палестинских демонстрантов на улицах их деревень. «Храбрость» правых подонков – или «активистов правых движений», как галантно предпочитают называть их СМИ – растет день ото дня. Они делают все, что хотят, прекрасно понимая, что никто и не подумает их осадить. Полиция не вмешивается, потому что суды все равно не вынесут сколь-нибудь ощутимого наказания. Всем, кто знаком с историей нацизма, известна позорная роль судов и других правоохранительных органов Германии в отношении нарушителей закона, объявивших своей целью уничтожение демократии. Нацистским мятежникам судьи выносили смехотворные наказания, называя их «заблуждающимися патриотами», но при этом считая нарушителей порядка из коммунистов «иностранными агентами и предателями».

С чем-то подобным мы сталкиваемся теперь и здесь. Нарушившим закон поселенцам выносят символические приговоры, а палестинцев, совершивших куда менее серьезные проступки, карают по всей строгости. Сейчас разгуливают на свободе и поселенец, натравивший пса на командира роты, и тот, кто переломал кости начальнику батальона.

Армейская система правосудия чудовищна: командир, задержавший на блокпосту истекавшую кровью роженицу, из-за чего погиб ее ребенок, отделался двумя неделями заключения. Другой командир, приказавший солдату, выстрелить в ногу закованному в наручники палестинцу, был «переведен»: это значит, что преступник будет продолжать службу в другом подразделении.

Свидетельствует ли рост числа и серьезности таких инцидентов о росте сил израильского фашизма? На первый взгляд, может сложиться именно такое впечатление, но если подумать, можно прийти к прямо противоположному выводу.

Фанатичные поселенцы сознают, что утрачивают поддержку израильского общественного мнения, и что обычные люди считают их опасными отморозками. Их акции, как они представлены по телевизору, вызывают лишь отвращение и омерзение. Мечты о «Неделимой Земле Израиля» не только утратили свою возвышенность, но рассыпались в прах, столкнувшись с твердой почвой реальности. Фанатики действуют, побуждаемые ощущением своей слабости и крушения своих надежд.

Так же как нацисты ненавидели Германскую Республику, эти фанатики начинают ненавидеть Государство Израиль, и у них есть на то все основания. Они понимают, что утратили место в национальном консенсусе, складывающемся вокруг концепции «двух государств для двух народов». Независимо от того, воспринимается ли эта идея как неизбежное зло, например, из страха перед «демографической угрозой», или как необходимый шаг, чтобы освободиться от бремени оккупации, либо напротив, воспринимается положительно, порождая надежды на мир благополучие, которые наступят после израильского ухода с территорий.

Спор о будущих границах Израиля еще продолжается, но большинство видит их прочерченными разделительным забором. (Ни для кого не секрет, что забор строят на самом деле не для того, чтобы, как утверждалось, сдерживать террористов-самоубийц, а чтобы обозначить им будущую границу между двумя государствами).

Правящие круги Израиля хотели бы аннексировать территории между забором и Зеленой линией, передав палестинцам взамен какую-то часть территории Израиля. Как все это скажется на поселенцах?

Большая часть их живет в поселениях вблизи Зеленой линии, на землях, которые при таком решении вопроса перейдут к Израилю. Неслучайно это не «идейные поселенцы», а люди, которые хотели найти себе недорогое жилье и «высокое качество жизни» вблизи от Иерусалима и Тель-Авива. Она, вероятнее всего, в конце концов, согласятся на любой вариант урегулирования, при котором они останутся в Израиле.

Большинство поселенцев-экстремистов, движимых религиозно-фашистской идеологией, живут к востоку от забора в небольших поселках, которые после заключения мира будут ликвидированы. Они составляют незначительное меньшинство даже среди поселенцев, и опираются на поддержку радикального меньшинства из крайне правых. Здесь и произрастает израильский фашизм, прибегающий к насилию.

Когда-то представлялось, что красная линия проходит параллельно зеленой, что национально-религиозный терроризм будет направлен «только» на палестинцев, а никак не на израильтян. Говорил это даже прирожденный фашист рабби Меир Кахане.

Убийство Ицхака Рабина разрушило эту иллюзию. Израильский фашизм оказался таким же, как и прочие его разновидности: меча громы и молнии во «внешних врагов», он совершает террористические акции против «врагов внутренних». Взрывное устройство, подложенное у дверей Штернхеля, должно бы включить все красные стоп-сигналы, потому что оно сродни гранате, которой был убит Эмиль Гринцвайг, и должно служить предупреждением всем известным активистам борьбы за мир.

Решительная битва за Израиль вступает в новую фазу, когда насилие и опасность возрастут. Но гораздо серьезнее риска для отдельных лиц опасность для израильского общества в целом. Особенно, если оно не сможет мобилизовать все свои ресурсы – действия правительства, полиции, сил безопасности, законодательные меры, суды, средства массовой информации и систему образования – на бескомпромиссный бой с этой угрозой.

Я не верю, что фашизм способен победить в нашем обществе. Я верю в силу израильской демократии. Но если меня припрут к стенке и спросят: «Так может ли это случиться и здесь?», я вынужден буду ответить: «Может».