СИОНИЗМ был революционной идеей. Он провозгласил, что еврейскому народу надлежит образовать новую еврейскую сущность на земле Палестины.

Проект оказался успешным: к 1948 году эмбрион нации настолько окреп, что смог создать государство, и родился Израиль.

Строителям дома нужны леса, а когда стройка завершена, их убирают.

Но политические идеи и структуры быстро не умирают. Человеческий ум ленив и боязлив: он цепляется за знакомые идеи, хотя они давно устарели. В идеи были вложены политические и материальные интересы, которые сопротивляются переменам.

Сионизм также продолжил свое существование после того, как его цель была достигнута. Леса оказались больше не нужны и даже стали помехой.

ПОМЕХОЙ? Но почему? Возьмем для примера Австралию. Она была основана британскими поселенцами как британская колония. Австралийцы были глубоко преданы Британии. Во время Второй мировой войны они побывали у нас на пути к британским силам, сражавшимся в Северной Африке. (И нам они очень понравились).

Но Австралия – не Британия. Другой климат, другая природа, другое место на земном шаре, что определило другие политические реалии.

Если рассматривать "Всемирное Еврейство" чем-то вроде нашей прародины, какой Британия была для Австралии, Израилю следовало перерезать пуповину при рождении. Другая нация, другое место, другие соседи, другие подходы.

Но этого не случилось. Израиль – сионистское государство, или таким его, по крайней мере, считает большинство его граждан и руководителей. Не быть сионистом – значит признать себя отступником, почти предателем.

Но что же израильтяне понимают под "сионизмом"? Патриотизм? Национализм? Солидарность с евреями всего мира? Или нечто гораздо большее: мысль о том, что Израиль реально принадлежит не своим гражданам, а евреям всего мира?

ЭТИ основные принципы, осознаваемые или нет, имеют далеко идущие последствия.

Израиль официально и юридически определен как "еврейское и демократическое государство". Следует ли из этого, что граждане государства, не являющиеся евреями, например, арабы, не принадлежат этой стране, их просто терпят, а их гражданские права ставят под сомнение? Значит ли это, что Израиль, как таковой, это фактически западная нация, пересаженная на Ближний Восток? (Тоже западный топоним).

Теодор Герцль, основатель сионистского движения, в своем фундаментальном труде "Еврейское государство" писал, что в Палестине мы станем добровольцами форпоста цивилизации в противостоянии варварству. Каких варваров он имел в виду?

Примерно через 110 лет премьер-министр Израиля Эхуд Барак высказал ту же идею более красочно, назвав Израиль "виллой в джунглях". И здесь не трудно догадаться, каких диких зверей он имел в виду.

После массовой иммиграции в начале 1950-х годов общин восточных евреев в Израиль (и в другие страны), этих общин на Востоке почти не осталось, а оставшиеся были крошечными и жалкими. Всемирное еврейство сконцентрировано (или, скорее, рассеяно) на Западе, преимущественно в США.

Связи евреев с Израилем исключительно важны для Израиля. Доминирующая позиция еврейской общины в политике США гарантирует правительству Израиля дипломатический иммунитет, что бы это правительство ни делало, и кто бы ни был президентом США, а также, разумеется, обширную финансовую и военную поддержку.

(Если бы завтра всех евреев США вдруг охватил мессианский пыл, и они все разом иммигрировали в Израиль, это стало бы ужасной катастрофой для "Еврейского Государства").

C другой стороны, еврейско-израильские связи действительно превращают Израиль в "Форпост Запада", как предвидел Герцль, и гарантируют, что Еврейское Государство всегда будет воевать со своими географическими соседями.

"МИР с арабами" – тема, обсуждаемая в Израиле бесконечно. Это – линия раздела между "правыми" и "левыми".

Преобладающие убеждения: "Мир – это прекрасно. Мы все стремимся к миру, но, к сожалению, мир невозможен" Почему же невозможен? "Потому что арабы не хотят мира. Они не допускают существования Израиля в их среде. Ни теперь, ни потом".

Исходя из этого убеждения, Биньямин Нетаньяху сформулировал свои условия заключения мира: "Арабы должны признать Израиль Национальным Государством Еврейского Народа".

Нелепое утверждение. Конечно, "арабы" должны признать государство Израиль. И Ясир Арафат уже официально сделал это от имени палестинского народа в преддверии соглашений в Осло. Но определять характер Государства Израиль и его режим могут исключительно граждане Израиля.

Мы не признаём Китай в качестве коммунистической страны, а США – капиталистической, и не признавали США в прошлом страной Белых Протестантов. Мы не признаём Швецию – шведской страной. Всё это сущий вздор. Но никто, ни внутри Израиля, ни за его границами, не советует Нетаньяху проспаться и протереть глаза.

Тем не менее, в рассуждениях Нетаньяху есть один фундаментальный момент. Мир между Израилем и Палестиной, а в широком смысле – всем арабским и мусульманским миром, требует коренной перемены в представлениях, как израильтян, так и палестинцев. Одного листка бумаги здесь недостаточно.

НЕЗАДОЛГО до войны 1948-го года, в ходе которой родилось Государство Израиль, я опубликовал брошюру под названием: "Война или мир в семитском регионе". Она начиналась словами:

"Когда наши отцы решили создать 'безопасную гавань' в Палестине, им предстояло избрать одну из двух альтернатив:

Они могли явиться в Западной Азии как европейский победитель, считающий себя плацдармом "белой" расы и хозяином "туземцев", подобно испанским конкистадорам и англо-саксонским колонизаторам в Америке. Так в свое время поступили в Палестине крестоносцы.

Другая альтернатива состояла в том, чтобы считать себя азиатским народом, вернувшимся на свою родину…"

Год спустя, ближе к концу войны, я был серьезно ранен. Оказавшись в госпитале без сна и питания много дней, я мог размышлять и подвести итог своему опыту солдата на фронте. Я пришел к выводу, что есть арабский палестинский народ, что этому народу необходимо свое собственное государство, и что мир между нами и ними никогда не будет достигнут, пока рядом с нашим новым государством не возникнет палестинское.

Это положило начало обсуждаемому теперь принципу "двух государств", который в последующие годы был отвергнут всеми: арабами, США и Советским Союзом. И, разумеется, всеми сменявшими друг друга израильскими правительствами. Знаменитая фраза Голды Меир: "Нет такой штуки как палестинский народ!"

Теперь в отношении принципа "двух государств" сложился всемирный консенсус, с которым, пусть только теоретически, согласно и большинство израильтян. Даже Нетаньяху время от времени делает вид, что принимает его. Но на какой основе?

Многие из новых приверженцев понимают его как удобный способ "разделения". По словам Эхуда Барака, провозгласившего "виллу в джунглях": "Они будут там, а мы будем здесь".

Так не пойдет. Это отношение отрицания. Некоторые сторонники такой позиции придерживаются ее, потому что – совершенно справедливо – опасаются, что в противном случае "Эрец Исраэль" превратиться с "Эрец Ишмаэль": двунациональное государство с арабским большинством. На территории между Средиземным морем и рекой Иордан арабское большинство уже существует. Принцип "двух государств" привлекает сторонников "Еврейского Государства", но их представления ошибочны.

Главный довод "против" состоит в том, что после конфликта, уже длящегося около 140 лет, одного лишь мирного договора не достаточно. Невозможно достичь исторического мира при сохранении ментальности войны и конфликта.

Тогда, в госпитале, такое решение впервые пришло мне в голову, и хотя война была в полном разгаре, я не думал о "разделении". Я думал о примирении двух народов после очень долгого конфликта, двух народов, свободно живущих бок о бок в национальных государствах, каждое под своим флагом, без стены между ними. И действительно, я представлял себе открытые границы, свободное перемещение людей и товаров.

Эта территория – называйте ее хоть Палестиной, хоть Эрец Исраэль – очень невелика. Существование на ней двух антагонистических государств превратилась бы в кошмар. Поэтому между ними необходима свободная ассоциация того или иного рода. Это абсолютная необходимость. Для создания и поддержания ее необходим дух примирения.

Не мир как отсутствие войны, холодный мир со взаимными упреками и враждебностью, а подлинный мир, при котором каждая сторона понимает основные мотивы другой, ее взгляды на историю, ее надежды и опасения.

ВОЗМОЖНО ли это?

Что ж, такой мир сложился между Германией и Францией после многих веков конфликта, включая две мировые войны.

Да, я верю, что это возможно и здесь.