ПРЕЗИДЕНТ Израиля пришел в ужас.

Руви Ривлин, недавно избранный на высший, но, в основном, церемониальный пост, далеко не левак. Отпрыск семейства, семь поколений которого прожили в Иерусалиме, он верит в еврейское государство на всем пространстве от Средиземного моря до реки Иордан.

Но Ривлин – несомненный либерал, и когда он прочел Стихотворение, оно потрясло его до глубины души. Он тут же вспомнил, что автора этого шедевра пригласили выступить в резиденции Президента. И сразу же отменил приглашение.

За это на Президента набросились со всех сторон. Да как он посмел? А свобода творчества?

«ПОЭТ», о котором речь, некто Амир Бенаюн (Amir Benayoun), известный исполнитель «восточных» песен. «Восточная» музыка в этом смысле означает мелодии, которые любят восточные евреи. В их основе арабская музыка их прежних стран с простенькими текстами о любви и тому подобное.

Профессиональная фортуна Бенаюна катилась вниз, но после Стиха она взлетела, да еще как! Он вдруг оказался в центре бурных национальных споров. Все пространно рассуждали о нем, даже «Ха-арец» привела Стих слово в слово. Политики, комментаторы и прочие исполненные самоуважения особы сочли нужным Поэта похвалить или осудить.

Тот, от чьего лица написан Стих – араб по имени Ахмет, мечтающий, что будет убивать евреев, а еще лучше – еврейских детей.

Вот перевод этого стиха:

Привет, друзья, привет! Зовут меня Ахмет. Я живу в Иерусалиме и хожу в университет. Там что-то изучаю, и радости земные люблю не меньше вас. Сегодня я спокоен, и улыбаюсь всем. А завтра я взлечу на небеса, и в ад пошлю я парочку евреев. Конечно, я подонок, но разве я виновен в том? Я вырос без любви. Придет момент – вы станете ко мне спиной, и я всажу в нее заточенный топор.

Да, я Ахмет, я тот, кто в центре здесь живет. Баллоны с газом привожу я в детский сад. А есть ли кто из вас, что счастлив в двух мирах? Я здесь сегодня, но завтра их уже не будет здесь. Да, завтра многих здесь уже не будет. Да, я готов признать, что я подонок. Но разве я виновен в том? Я вырос без любви. Придет момент – вы станете ко мне спиной, и я всажу в нее заточенный топор. Да, я неблагодарен, я подонок. И это правда, только в чем моя вина? Я вырос без любви.

Да, тот момент придет, когда вы станете ко мне спиной, и я пущу вам прямо в спину пулю.

ПОДСТАВЬТЕ в этот стих Давида, вместо Ахмета, а вместо Иерусалима – Берлин или Париж, и получится стопроцентный антисемитский стих. Могу поспорить, что Бундеспрезидент не пригласит автора в свою резиденцию на чаепитие.

Но на Президента Израиля обрушились со всех сторон за отмену приглашения. Правые обрушились на него за то, что он отверг истинного патриота, а многие левые доброхоты возмутились посягательством на свободу творчества и всеобщую терпимость.

В возрасте десяти лет, я слышал в Германии захватывающую песню: «Когда с ножа прольется кровь жида, / Всё вдвое лучше станет в этом мире…» Если автор еще жив, потребуют ли немецкие либералы творческой свободы и для него?

У Бенаюна (ему 39 лет) арабское имя. Оно происходит от ласкательной арабской фразы: «Сын очей моих». А его первое имя звучит как арабское «Амир» (принц), хотя и пишется иначе. Он родился в трущобах Беер-Шевы, а его родители – иммигранты из Марокко. Их можно бы назвать «арабскими евреями», точно так же, как моих родителей называли «немецкими евреями».

Прежде всего, Бенаюн – не фанатик. Но когда его брат принял иудаизм в его крайней форме, он последовал за братом. Эта процедура, носящая название «Возвращение к вере», почти всегда сопряжена с махровым расизмом.

Поэт утверждает, что его духовный владыка – сам Мессия. Он не носит амулетов, а только долларовую бумажку, врученную ему покойным (?) Любавичским Ребе, который, как утверждают его американские последователи, не умер и является Мессией.

Шедевр Бенаюна с неистовой неразбавленной ненавистью отражает теперешние настроения значительной части израильских евреев. Последние события в Иерусалиме породили климат, в котором отвратительная расистская ненависть может бесстыдно взойти до высшей точки.

ЦЕНТР расизма – в самом правительстве. В нем безраздельно доминируют крайне правые: нет их правее.

С самой своей инаугурации оно было занято (кроме, конечно, войны в Газе) исключительно принятием расистских законов. Почти каждую неделю мы узнаем о какой-нибудь инициативе, предлагающей новый закон, хуже прежнего, если это вообще возможно.

Лишь три дня назад Министр внутренней безопасности, креатура Авигдора Либермана, предложил закон, объявляющий арабскую охрану Храма незаконной организацией – чем-то вроде группы террористов. Эта охрана нанята ВАКФом (мусульманской благотворительной ассоциацией), в ведении которой, по международному соглашению (с Иорданей), находится Храмовая гора.

Охрана не может защищать Святыню, противодействуя израильской полиции, но она может предупредить мусульман о приближении евреев, собирающихся совершить там молитву, что запрещено. Устранение охраны еще более усилит хватку еврейских фанатиков и циничных политиканов на Храмовой горе.

Такая мера, принимаемая именно в этот момент, является прямой провокацией. Она подтверждает самые мрачные опасения мусульман, что Израиль вскоре изменит статус-кво и превратит Гору в молитвенное место евреев.

Почему министр решил сделать это именно сейчас, когда Иерусалим объят пламенем, а мусульманский мир объединяется для защиты своих Святынь? Неужели он рехнулся?

Ничуть не бывало. Просто он соревнуется с другими политиками за место в газетных и прочих заголовках. Он, как и Бенаюн, расписывает ненависть «арабов» в самых резких на этом рынке статьях.

Предложен еще один закон, который позволит большинству в Кнессете лишать членства в Кнессете любого депутата «одобряющего вооруженную борьбу с Израилем». Кто будет решать? Ну, конечно, большинство в Кнессете. Оно берет на себя функции прокурора, судьи и исполнителя одновременно.

Этот законопроект определенно направлен против Ханин Зуаби, дерзкого депутата от арабской партии, которую уже отстранили от работы в Кнессете (кроме участия в голосованиях) на полгода.

Другая мера предполагает лишение права жительства в Иерусалиме террористов и их семей. (Арабам в аннексированном Иерусалиме было предоставлено не гражданство, а лишь статус «постоянных жителей», которого они могут быть лишены в любую минуту).

На этой неделе статуса постоянного жителя был реально лишен проживающий в Израиле араб. Его обвинили в том, что он подвез в Тель-Авиве другого араба, который совершил теракт-самоубийство. Произошло это 13 лет назад. Водитель утверждает, что понятия не имел о намерениях своего пассажира. Но память у министерства долгая, и теперь оно выселило его из города.

ТАКИЕ законопроекты, законы и акции по их реализации ежедневно заполняют новости.

После своей инаугурации, Кнессет последнего созыва пополнился примерно двадцатью депутатами, которых в других странах назвали бы неофашистами. Большинство из них – видные деятели «Ликуда», а другие принадлежат к соперничающим с ним фракциям по коалиции. Они яростно сражаются друг с другом: 20 котов в одном мешке.

Представляется, что эти депутаты только и заняты целыми днями придумыванием всё более диких антиарабских мер. Они заполняют заголовки и привлекают внимание публики. И чем эти меры свирепей и отвратительней, тем крупнее заголовки и длиннее телевизионные интервью. Это повышает популярность партии и гарантирует переизбрание.

При отсутствии иных достоинств, уже одно это обеспечит успешную политическую карьеру.

УЖЕ НЕСКОЛЬКО недель центральное место занимает законопроект: «Основной закон: Израиль национальное государство еврейского народа».

У Израиля нет конституции. С само начала противоречия между религиозным и светским сектором не позволяли ее составить.

Тем не менее, принятая в мае 1948 года Декларация независимости, не имеющая никакого правового статуса, определила Израиль как «Еврейское Государство» и обещала полное равенство нееврейским гражданам. Позднее в нескольких Основных Законах Израиль был определен как «Еврейское и Демократическое Государство». Это придавало равный вес обоим компонентам, которые, как нередко представляется, противоречат друг другу.

Различные варианты новых законопроектов определяют Израиль исключительно как «Еврейское Государство», отодвигая «демократическое» на второй план. Слово «равенство» полностью исключено. Арабский язык, являющийся в настоящее время вторым государственным языком, утратит свой статус. Неявно практикуемая теперь дискриминация, станет законной и открытой.

В прошлую субботу [22.11.2014] эти варианты были официально приняты правительством. Нетаньяху обещал до окончательного голосования в Кнессете внести более умеренный вариант.

Он обоснованно опасается, что рассматриваемые в настоящее время варианты могут вызвать всемирную реакцию. «Единственная демократия на Ближнем Востоке» станет гораздо менее демократичной, и этот титул может перейти к Тунису.

Насколько известно в данный момент, вариант Нетаньяху – который, вероятно, будет принят, в конце концов – восстановит формулировку «Еврейское и Демократическое», но исключит слово «равенство». Права индивидуальных граждан-неевреев будут сохранены, но не как коллективные права нееврейских сообществ в том, что касается языка, религии и образования.

Президент Ривлин, к его чести, без обиняков отверг эти законопроекты. Ведущие юристы назвали их излишними и выразили сомнение, что они приведут к каким-либо реальным переменам. Либеральные комментаторы выступили против них. «Умеренные» члены коалиции заявили, что проголосуют против законопроектов или, в крайнем случае, воздержатся. Вероятно, что, в конце концов, вся эта грызня ничем не кончится.

Но мороз пробирает по коже от самого факта, что можно построить карьеру, нападая на демократию и разжигая ненависть к 1,7 миллионам граждан-арабов – более 20% населения страны.

КСТАТИ, никто не спросил семь миллионов евреев, живущих за пределами Израиля, об их отношении к этому вопросу.

Что они думают о превращении Израиля в «национальное государство еврейского народа»? Верят ли они в существование «еврейского народа»? Считают ли они, что должны сохранять приверженность Израилю? Не опасаются ли они обвинений в «двойной лояльности»?

Хотят ли они, чтобы с ними, по крайней мере, посоветовались?

А вообще-то, кто их, к черту, спрашивает?