ЕСЛИ БЫ мне пришлось сделать выбор между двумя гладиаторами на риторическом ринге, я бы отдал предпочтение Махмуду Аббасу как представителю Израиля и Нетаньяху как представителю другой стороны.

Аббас прочел свою речь (на арабском) стоя, со спокойным достоинством. Никаких ораторских ухищрений.

Нетаньяху воспользовался всеми трюками, которым учат на первых уроках красноречия. Он, для большей убедительности, водил головой справа налево, взад и вперед, простирал руки, повышал и понижал голос. В нужный момент он представил публике наглядный сюрприз. В прошлый раз это был детский рисунок воображаемой иранской бомбы. Теперь – снимок арабского ребенка, играющего рядом с установкой для пуска ракеты.

(Нетаньяху – вроде коммивояжера с образцами – привез с собой целую пачку фотографий для демонстрации: обезглавливание англичанина в ИГИЛ и тому подобных).

Всё это слишком глянцево, гладко, показушно. Как у торговца мебелью, которым он когда-то был.

Обе речи были произнесены перед Генеральной Ассамблеей ООН: Аббаса – две недели назад, Нетаньяху – на прошлой неделе. Из-за еврейских праздников он запоздал – как гость, появившийся за столом, когда все уже расходятся.

Зал был наполовину пуст: дипломаты невысокого ранга демонстрировали присутствие своих правительств, очевидно умирая от скуки.

Аплодисменты создавали раздутая израильская делегация и заполнившие галерею, достойные и не очень, представители сионизма во главе с магнатом казино Шелдоном Адельсоном. (После речи, Адельсон отвел Нетаньяху в дорогой некошерный ресторан. Полиция расчищала перед ними улицы. Но Адельсон публично раскритиковал эту речь как слишком мягкую).

Как будто это имело значение. На Генеральной Ассамблее витийствуют не для того, чтобы убедить ее членов. Речи произносят для населения своей страны. И Нетаньяху, и Аббас обращались к нему.

В РЕЧИ Аббаса было заметно резкое противоречие между формой и содержанием: очень умеренная по сути, она была облечена в резкие слова.

Совершенно очевидно, что она была адресована палестинцам, которые всё еще кипят гневом, вызванным убийствами и разрушениями войны в Газе. Это побудило Аббаса использовать очень сильные выражения – настолько категорические, что вошли в противоречие с основной целью его речи: способствовать мирному урегулированию.

Во время войны в Газе погибли более 2000 палестинцев, главным образом гражданские лица, среди которых много детей, почти все в результате бомбардировок с суши, воздуха и моря. Акции были зверскими и ужасающими, но это не был геноцид. Геноцид – это сотни тысяч и миллионы, Аушвиц, армяне, Руанда, Камбоджа.

Кроме того, речь Аббаса была крайне односторонней. Он не упомянул о ХАМАСе, ракетах, угрожающих Израилю туннелях. Война дело исключительно израильское: Израиль ее начал, он убивал, он совершил геноцид. Так и следовало говорить лидеру, который должен защитить себя от обвинений в чрезмерной мягкости. Но это идет во вред доброму делу.

Сама по себе речь, если выстричь из нее крепкие выражения, была, насколько это возможно, вполне умеренной. В центре ее мирная программа, соответствовавшая тем условиям, которые палестинцы выдвигали с самого начала мирной политики Ясира Арафата, а также арабской мирной инициативе.

В ней сохранена приверженность принципу двух государств: Палестина со столицей в Восточном Иерусалиме «бок о бок с Государством Израиль», границы 1967 года, «согласованное решение по бедственному положению палестинских беженцев» (имеется в виду: согласованное с Израилем; имеется в виду: главным образом, без их возвращения). В ней также упомянута арабская мирная инициатива. Ни один палестинский лидер не мог бы потребовать меньшего.

Он также потребовал определить «конкретные временные рамки», что исключить бесконечную игру в переговоры.

За это Нетаньяху назвал Аббаса воплощением зла, партнером ХАМАСа, ничем не отличающимся от ИГИЛ, наследником Адольфа Гитлера, который воскрес в Иране.

Я ЗНАКОМ с Махмудом Аббасом 32 года. На моей первой встрече с Ясиром Арафатом в осажденном Бейруте его не было, но он присутствовал во время моей встречи с Арафатом в Тунисе в январе 1983 года. Как глава израильского отдела в штабе ООП он присутствовал на всех моих встречах с Арафатом в Тунисе. После возвращения ООП в Палестину я встречался с Аббасом несколько раз.

Он родился в 1935 году в Сафеде (Цфате), где росла моя покойная жена Рахель. Они вспоминали свои детские годы там и пытались выяснить, лечил ли Аббаса отец Рахель, который был педиатром.

Арафат и Аббас удивительно разные люди. Арафат – яркий общительный экстраверт. Аббас – замкнутый интроверт. Арафат мог принимать молниеносные решения, Аббас – нетороплив и осмотрителен.

Но их политические позиции почти идентичны. Арафат не был таким экстремистом, каким казался, Аббас далеко не такой умеренный, каким кажется. Их условия мирного урегулирования одинаковы. Это минимальные условия, на которые любой палестинский – и даже арабский – лидер, мог бы согласиться.

Долгие месяцы могут уйти на обсуждение деталей – точное обозначение границ, обмен территориями, символическое число палестинцев, которым будет разрешено вернуться, меры безопасности, освобождение заключенных, вода и тому подобное.

Но основные палестинские требования незыблемы. «Да» или «Нет».

Нетаньяху говорит: «Нет».

НО ЕСЛИ их отвергнуть, что останется?

Разумеется, статус-кво. Классическая сионистская позиция – палестинского народа нет, палестинскому государству не бывать, Бог, существует он или нет, обетовал нам всю эту страну (включая Иордан).

Но в современном мире нельзя открыто произносить такие вещи. Нужны словесные ухищрения, чтобы уклониться от проблемы.

По окончании недавней войны в Газе, Нетаньяху обещал «новый политический горизонт». Его критики не замедлили отметить, что горизонт – это линия, которая удаляется по мере того, как вы к ней приближаетесь. Ну и пусть.

Что же такое «новый горизонт»? Нетаньяху и его советники долго мучились и выдали «региональное решение».

«Региональное решение» вошло в моду несколько месяцев назад. Один из его сторонников – Деди Цукер, входивший также в число основателей движения «Шалом Ахшав» и бывший депутат от партии «Мерец» в Кнессете. Как он объяснил в «Ха-Арец»: «Израильско-палестинские попытки достичь мира провалились, и необходимо принять новую стратегию ‘регионального решения’. Вместо того чтобы решать проблему с палестинцами, мы должны вести переговоры со всем арабским миром и заключить мир с его лидерами».

Доброе утро, Деди. Когда я и мои друзья в начале 1949 года предложили принцип двух государств, мы выступали за немедленное создание палестинского государства в сочетании с образованием Семитского Союза, который включал бы Израиль, Палестину и все арабские государства, а также, возможно, Турцию и Иран. Мы повторяли это множество раз. Когда тогдашний саудовский принц предложил Арабскую мирную инициативу, мы призвали к ее немедленному принятию.

Между решением израильско-палестинской проблемы и решением по панарабскому принципу нет никакого противоречия. Это одно и то же. Лига арабских государств не заключит мира без согласия палестинского руководства, и ни одно палестинское руководство не заключит мира без поддержки Лиги арабских государств. (Я обратил на это внимание в статье в «Ха-Арец» в день, когда Нетаньяху произнес свою речь).

Тем не менее, эта, так сказать, «новая» идея выскочила в Израиле на передний план. Была сформирована ассоциация, нашлись деньги для ее распространения, к ней присоединились добропорядочные «левые». Я не вчера родился, и мне это удивительно.

И вот на Генеральной Ассамблее выступает Нетаньяху с точно таким же предложением. Аллилуйя! Вот оно решение! Региональное! Незачем попусту болтать с негодниками-палестинцами. Мы можем вести переговоры с умеренными арабскими лидерами.

Не стоит ждать, что Нетаньяху станет утруждать себя деталями. Какие условия он имеет в виду? Какое решение для Палестины? Великий человек не может заниматься такими мелочами.

Вся ситуация, конечно, нелепа. Даже теперь, когда несколько арабских государств присоединились к американской коалиции против ИГИЛ, ни одно из них не хотело бы оказаться в компании Израиля. США негласно и тактично попросили Израиль не вмешиваться.

НЕТАНЬЯХУ всегда готов воспользоваться изменением обстановки, чтобы утвердить свою неизменную позицию.

Последним таким случаем оказалось ИГИЛ (или просто Исламское Государство, как оно предпочитает именоваться теперь). Мир пришел в ужас от его злодеяний. Все осуждают его.

Поэтому Нетаньяху связал всех своих врагов в ИГИЛ. Аббас, ХАМАС, Иран в один узел с ИГИЛ.

На уроках логики узнают рассказ об эскимосе, который пришел в город и в первый раз увидел стекло. Он взял его в рот и стал жевать. Его логика: лед прозрачен. Стекло тоже прозрачно. Поэтому стекло тоже можно жевать.

Такая же логика: ИГИЛ состоит из исламистов. ИГИЛ стремится к созданию всемирного халифата. ХАМАС состоит из исламистов. Поэтому ХМАС стремится к всемирному халифату. Они хотят править всем миром. Как «Сионские мудрецы».

Нетаньяху рассчитывает на то, что большинство людей не знает, о чем он говорит. По той же логике, Франция является частью ИГИЛ. Факт: во время французской революции рубили головы. ИГИЛ тоже рубит головы. Несколько веков назад англичане отрубили голову своему королю. Все они – ИГИЛ.

В реальном мире никакого сходства между ХАМАСом и ИГИЛ нет, хотя они исповедуют ислам. ИГИЛ отрицает все национальные границы, он стремится к созданию всемирного исламского государства. ХАМАС – яростно националистичен. Он стремится к созданию палестинского государства. В последнее время он даже заговорил о границах 1967 года.

Не может быть никакого сходства между ИГИЛ и Ираном. Они на противоположных сторонах исторического разлома: в ИГИЛ – сунниты, а в Иране – шииты. ИГИЛ стремится свергнуть Башара Асада и, может быть, отрубить ему голову и ему, а Иран – главная опора Асада.

ВСЕ ЭТИ факты прекрасно известны любому интересующемуся мировой политикой. И, конечно, они известны дипломатам в коридорах ООН. Почему же Нетаньяху повторяет эти, скажем мягко, искаженные сведения с трибуны ООН?

Потому что он обращался не к дипломатам. Он обращался к самым примитивным избирателям в Израиле, гордящихся тем, что их избранный представитель так бегло произносит по-английски речь, обращаясь ко всему миру.

И, в конце концов, какое нам дело, что думают гои?