ТАКОЕ случается не каждый день: министр культуры публично порадовался тому, что фильм, созданный в его стране, НЕ БЫЛ удостоен Оскара. И не один фильм, а целых два.

На этой неделе Лимор Ливнат, всё еще министр культуры в уходящем правительстве, сказала на израильском ТВ, что она обрадована тем, что два израильских номинанта на «Оскара», вошедших в финальную четверку в категории документальных фильмов, этой премии не получили.

У Ливни, одной из самых крайних ликудовцев, мало шансов остаться в числе ликудовских министров в следующем правительстве. И этот выпад, возможно, имел целью повысить ее шансы.

Она не только напала на эти два фильма, но порекомендовала, чтобы полуофициальные фонды, финансирующие израильский кинематограф, практиковали «добровольную самоцензуру и не оказывали поддержки таким антипатриотичным фильмам, и вообще не допускали их появления».

ДВЕ документальные ленты очень различны.

Первая из них, «Привратники» (The Gatekeepers) – это свидетельства шести сменявших друг друга глав израильской Общей службы безопасности, часто именуемой по ее ивритскому сокращению «Шин-Бет» или «Шабак». В США соответствующие функции выполняет ФБР, а «Моссад» – это эквивалент ЦРУ.

Все шесть глав высказывались об израильских премьер-министрах и министрах кабинета резко и критически. Они обвиняли их в некомпетентности, глупости и много худшем.

Второй фильм, «5 разбитых камер» (5 Broken Cameras), рассказывает о еженедельных демонстрациях протеста против «разделительного» забора в деревне Билин так, как их запечатлела камера одного из жителей деревни.

Прежде всего, можно удивиться тому, что эти два фильма вообще добрались до высшей ступени оскаровских наград. Мое личное (ничем не подтвержденное) предположение состоит в том, что израильские члены оскаровской Академии этих фильмов не видели, предположив, что представленный на конкурс израильский фильм просто не может быть «некошерным». Но когда произраильское лобби подняло шум, члены Академии фильмы всё же посмотрели, обмерли от увиденного и отдали высшую награду картине «В поисках сахарного человека» (Searching for Sugar Man).

«ПРИВРАТНИКОВ» я еще не видел и не стану о них писать. Но «5 разбитых камер» я посмотрел несколько раз – в кинозале и сам по себе.

Лимор Ливнат назвала этот фильм «израильским». Но такая его классификация сомнительна.

Прежде всего, в отличие от других номинаций, документальные фильмы со странами не соотносят. Поэтому официально этот фильм не «израильский».

Во-вторых, двое из его создателей яростно протестовали против такого его определения. С их точки зрения – это палестинский фильм.

Вообще-то, любое соотнесение со страной в этом случае весьма проблематично. Весь материал был отснят палестинцем Эмадом Бурнатом. Но его соредактор, придавший сырому материалу окончательную форму, – израильтянин Гай Давиди. Финансирование производилось в основном из израильских фондов. Поэтому справедливо было бы говорить о совместном палестинско-израильском производстве.

То же самое можно сказать и об «актерах»: участники демонстраций были палестинцами и израильтянами, а некоторые члены пограничной полиции – друзами (арабы, принадлежащие к небольшой исламской секте).

Когда у Эмада Бурната родился его младший сын, он решил купить простую камеру, чтобы запечатлеть все стадии развития мальчика. О документировании истории он и не думал. Но стал брать с собой камеру, когда выходил на еженедельные демонстрации в своей деревне. Так возникла эта еженедельная хроника.

БИЛИН – небольшой поселок к западу от Рамаллы, рядом с «зеленой чертой», и до начала борьбы мало кто слышал о нем.

Я впервые узнал о Билине восемь лет назад, когда «Гуш Шалом» («Корпус мира», миротворческая организация, к которой принадлежу) получил приглашение принять участие в демонстрации против экспроприации земли этого поселка под новое поселение, Кириат Сефер (Город Книги).

Когда мы прибыли туда, поселенцы уже построили несколько новых домов, но на большей части земли всё еще росли оливы. Участвуя в протестах, мы видели, как это поселение становится большим городом, предназначенным исключительно для ультраортодоксальных евреев, которых называют «харедим» (живущие в страхе Божием). Я проходил через него несколько раз, когда не было иной возможности добраться до Билина, и ни разу не встретил в нем человека без черного одеяния и черной шляпы своей общины.

«Харедим» – это не поселенцы в прямом смысле. Они селятся там не по идеологическим причинам, а потому что им необходимо пространство для их многочисленного потомства, а правительство подталкивает их туда.

Первая демонстрация мне запомнилась словами старейшины деревни, подчеркнувшего, что их протест должен быть ненасильственным. Это слово тогда было редкостью в палестинских речах.

Ненасилие, начиная с первой демонстрации, неделя за неделей, год за годом, остается одной из главных особенностей борьбы в Билине.

Другая ее особенность – в неистощимой изобретательности. Старшее поколение уже давно уступило место младшему. Многие годы эти молодые люди стремятся наполнить каждую демонстрацию особым символическим содержанием. Один раз протестующих несли в железных клетках. В другой – на всех были маски Махатмы Ганди. Однажды к нам присоединился известный голландский пианист, исполнявший Шуберта на грузовике посреди суматохи. А еще протестующие приковывали себя цепями к забору или проводили перед поселением футбольный матч. Раз в год приглашают гостей со всего мира на симпозиум о палестинской борьбе.

БОРЬБА направлена, прежде всего, против «разделительного» забора, который предположительно должен был отделить Израиль от оккупированных палестинских территорий. На застроенных участках – это стена, на открытой местности – забор, по обе стороны защищенный широкой полосой земли для патрульных дорог и колючей проволокой. Официально заявленная цель – не допустить проникновения террористов в Израиль, чтобы они не устраивали здесь взрывов.

Если бы это было подлинной целью и если бы стену возводили по пограничной линии, ни у кого не было бы разумных возражений. Каждое государство имеет право защищать себя. Но это лишь часть правды. Во многих местах стена или забор глубоко вклинивается в палестинскую территорию якобы для того, чтобы защитить поселения, а в действительности – для присвоения земли. Именно так обстоит дело в Билине.

Первоначально построенный забор отрезал деревню от большей части ее земель, которые были отданы под строительство поселения «Модиин Иллит» (Верхний Модиин). Настоящий Модиин – это соседний город в пределах «зеленой черты».

В ходе борьбы жители деревни обратились в израильский Верховный суд, который, в конце концов, частично удовлетворил их иск. Правительству было дано распоряжение сдвинуть забор несколько ближе к «зеленой линии». Хотя и в этом случае немало земли осталось за поселением.

Практически же, вся стена или забор по его завершении присоединит к Израилю почти 10% Западного берега. (В целом же, Западный берег составляет 22% Палестины до 1948 года).

НАЧАВ снимать демонстрации на камеру, Эмад Бурнат не мог остановиться. Неделю за неделей он наводил свой аппарат, а солдаты наводили на демонстрантов свои автоматы.

Газ и резиновые пули военные используют каждую неделю, а иногда ведут огонь боевыми патронами. Но ни в одной из демонстраций, свидетелем которых я был, протестующие – палестинцы, израильтяне, активисты из других стран – не прибегли к насилию. Демонстрации обычно начинаются в центре деревни, у мечети. По окончании пятничных молитв (пятница – священный день у мусульман) часть верующих присоединяется к молодым людям, ждущим у мечети, и начинается шествие к забору, до которого несколько километров.

У забора происходят столкновения. Протестующие с криками движутся вперед, а солдаты пускают слезоточивый газ, бросают шоковые гранаты и ведут огонь резиновыми пулями. Контейнеры слезоточивого газа попадают в людей. (Моей жене, Рахель, такой контейнер попал в бедро, и синяк не сходил несколько месяцев. Рахель уже страдала смертельной болезнью печени, и врач строго предупредил ее избегать слезоточивого газа. Но она не могла отказаться от того, чтобы делать снимки с близкого расстояния).

Когда начинается столкновение, пристроившиеся к демонстрации мальчишки и подростки – но не сами демонстранты – начинают бросать в солдат камни. Для них это своего рода ритуал – проверка смелости и зрелости. А для солдат – предлог для того, чтобы еще сильнее бить людей и травить их газом.

Эмад всё это заснял. Мы видим в фильме, как, между протестами, подрастает его сын – сперва малыш, потом школьник. Вот жена Эмада просит его прекратить. Эмад был арестован, и получил серьезные травмы. Один из его родственников был убит. Всех организаторов в деревне раз за разом арестовывают – как и их израильских друзей. Я давал показания на нескольких военных судах, которые проводились в военном тюремном лагере.

Протестующих израильтян в фильме почти не видно. Но с самого начала евреи были немаловажными участниками протестов. В первых рядах протестующих со стороны израильтян «Анархисты против стены», отважная и находчивая группа. (Активист «Гуш Шалом» Адам Келлер показан крупным планом. Он попытался использовать протестный прием, которому научился в Германии. Но здесь – не вышло. Чтобы вышло, нужна, наверно, германская полиция).

Можно понять, что участники протестов из Израиля и других стран оказались в фильме на втором плане. Цель состояла в том, чтобы максимально представить ненасильственный характер именно палестинского сопротивления.

В ходе протестов камеры Эмада разбивали одну за другой. Сейчас он снимает шестой камерой.

ЭТО рассказ о героизме – героической борьбе простых жителей деревни за свою землю и свою страну.

Лимор Ливнат скоро забудут, но «Битва за Билин» останется в памяти людей.

Порекомендовать бы Бараку Обаме посмотреть этот фильм перед поездкой в Израиль и в Палестину.

Несколько лет назад меня попросили выступить с похвальным словом на церемонии в Берлине при вручении деревне Билин и «Анархистам против стены» награды за их отвагу.

Слегка перефразировав слова президента Джона Кеннеди из знаменитой речи в Берлине, я сказал, что любой порядочный человек в мире должен произнести: «Ich bin ein Bil’iner!» – «Я – билинец!».

На сайте «Гуш Шалом» опубликован русский перевод книги Ури Авнери «Другая сторона медали», написанной по горячим следам войны 1948 года, участником которой он был.

http://zope.gush-shalom.org/home/ru/other-side-of-coin-russian.pdf