«ПО СРАВНЕНИЮ с Кнессетом, каким он мог бы быть, это очень хороший Кнессет!»

Я слышал такую мысль, многословно изложенную, по меньшей мери, от десяти бывших депутатов Кнессета и от других, когда мы попивали апельсиновый сок в фойе Кнессета. Мог бы и сам сказать эти слова (и, вероятно, говорил).

Состоялось торжественное открытие Кнессета нового созыва, и на церемонию были приглашены его бывшие и новые члены. Нас усадили в зале пленарных заседаний.

Несколько прошлых таких собраний я пропустил, но на этот раз мне захотелось взглянуть на новых членов: 49 новичков из 120 – невероятное число, и о некоторых я прежде никогда не слышал.

Действительно, отрадное зрелище. Некоторые из них были лидерами социального протеста летом 2011 года, были журналисты, проводившие расследования, и социальные работники. Осталось и несколько фашистов, но от худших избавились.

Не такая уж большая перемена, чтобы я прыгал от радости, но вполне достаточная, чтобы испытать чувство удовлетворения. Беднякам выбирать не приходится.

ЭТО БЫЛА церемония – с фанфарами и всем прочим. До определенного предела.

В отличие от англичан, у евреев нет таланта к торжествам и помпезности. Настоящие еврейские синагоги – а не западноевропейские копии католических храмов – царство хаоса и неразберихи.

За свои десять лет в Кнессете я был участником многих «торжеств» в честь того или иного события или человека, и ни одно из них не поднимало дух. Нам это просто не дано.

Не стало исключением и это собрание. Президент Государства, Шимон Перес, пользующийся большим уважением за рубежом и совсем не большим в Израиле, прибыл под звуки фанфар с эскортом мотоциклистов и всадников. Он вошел в здание и произнес тусклую речь, полную банальностей. Выступил и старейший член Кнессета (мальчишка, на 12 лет моложе меня – ему всего 77).

Многие были одеты небрежно для такого случая: рубашки или свитера. Галстуки – большая редкость. Очень по-израильски. Во время речей присутствующие входили и выходили. Арабские депутаты, приняв присягу, немедленно покинули зал с Ханин Зуаби во главе, прежде, чем зазвучал национальный гимн «Ха-Тиква».

ДЛЯ НОВЫХ членов этот день был, конечно, полон эмоций. Я вспоминаю, как я сам был взволнован в мой первый день.

Глядя на Яира Лапида, я не мог удержаться от мысли, что между ним и мной тогдашним есть некоторое сходство. Мы оба были избраны как лидеры совершенно новых, нами же созданных партий. Мне было 42, и тогда я оказался самым молодым членом Кнессета, а ему – 49. Мы оба – профессиональные журналисты. Ни я, ни он не получили школьного аттестата зрелости. Наши избиратели принадлежат к точно тому же слою населения: урожденных израильтян, молодых ашкеназов, хорошо образованных и устроенных.

Но на этом сходство кончается. Я представлял крошечную фракцию. Он – вторую по величине. Я принес новый революционный взгляд на Израиль: мир, палестинское государство рядом с Израилем, отделение религии от государства, равенство для арабов и евреев восточного происхождения. Он принес с собой коктейль из лицемерных лозунгов.

И всё же первый день в Кнессете – как первый день в школе. Он исполнен волнения. Каждый новый член Кнессета приводит всю семью с детьми в праздничных нарядах, и они, наполненные гордостью, смотрят с галереи на своих отцов и матерей, которые сидят внизу.

На этом первом собрании ни старые, ни новые его члены не должны произносить ничего, кроме двух слов: «Я обязуюсь» (служить Государству Израиль). Если мне будет позволено погрузиться в воспоминания, скажу, что я бы полон решимости выступить с репликой и высказать свое мнение в первый же день. Проштудировав регламенты Кнессета, я нашел в них дыру. Я потребовал, чтобы мне позволили обратиться с предложением по вопросу об избрании нового спикера, и меня пригласили на трибуну. Оттуда я произнес свою первую речь: я предложил назначить спикером араба, что символизировало бы равенство всех граждан. Давид Бен-Гурион, исполнявший тогда как старейший член Кнессета роль временного спикера, бросил на меня удивленно-возмущенный взгляд, запечатленный навек редким фотоснимком.

ПО ОКОНЧАНИИ церемонии Биньямин Нетаньяху поднялся, как и все мы, и тут случился курьёз: Яир Лапид вскочил со своего кресла, ринулся к Нетаньяху и заключил его в объятия. Жест далеко не обычный.

Я уже писал, что будущее Лапида зависит от того, сможет ли он принять сейчас правильные решения о своей роли в новой коалиции и об условиях, на которых он готов в нее войти. Атмосфера напряженная. Тот минимум, который удовлетворил бы избирателей Лапида, намного превосходит максимум, который Нетаньяху политически готов ему предложить.

Чтобы усилить свои позиции, Лапид сговорился с Нафтали Беннетом: такой союз должен предотвратить включение в коалицию ортодоксальных фракций. Его объявленная цель в том, чтобы вынудить ортодоксов служить в армии.

Тут и возникает древний вопрос, заданный пророком Амосом (3:2): «Пойдут ли двое вместе, не сговорившись между собою?»

Беннет – ультраправый. Некоторые недоброжелатели называют его фашистом в облегченном варианте. Он до мозга костей предан идее Великого Израиля, развитию поселенчества и отрицанию любого контакта с палестинцами – разве что, кроме ведения переговоров на условиях, которые палестинцы никогда не примут.

Правда, Беннет ловко скрывает свою подлинную идеологию под маской благорасположенности. Он делает вид, что принадлежит к тому же общественному слою, что и Лапид: он белый, ашкеназ и либерал, эквивалент американского WASP (белый, англосакс, протестант). Маленькая кипа служит той же цели. (Она постоянно напоминает мне наставление, которым британский судья в Палестине напутствовал честолюбивых адвокатов: «Пусть ваши заключения будут подобны юбке у дамы: достаточно длинны, чтобы скрыть суть дела, и достаточно коротки, чтобы привлечь внимание»)

Но Беннет фактически принадлежит к совершенно другой группе общества: национально-религиозному лагерю фанатичных поселенцев. Националистическая часть идеологии для него намного важнее религиозной. В кабинете с его участием никакое существенное продвижение к решению по принципу двух государств невозможно.

Не если Лапиду это безразлично, что это говорит нам о нем самом? Он решил начать свою избирательную кампанию в Ариэле, столице поселенцев. Он делает упор на том, что Иерусалим – «вечная столица Израиля» – должен остаться неразделенным. Уже одно это обрекает любые мирные планы на неудачу.

Когда мои друзья и я сразу после войны 1948 года выдвинули решение по принципу двух государств, мы настаивали на том, что границы между Израилем и Палестиной должны остаться открытыми для передвижения людей и товаров. Мы имели в виду тесные и дружеские отношения стран-сестер. Лапид же проповедует прямо противоположное: два государства как итог полного и окончательного «развода».

ВЫБРАВ Беннета своим избранником, Лапид дал понять, что вопрос о службе ортодоксов в армии для него важнее вопроса о мире.

Если бы он отдавал предпочтение миру, он остановил бы свой выбор не на Беннете, а на религиозной партии «ШАС». Очень непопулярное решение, но продвижение к миру при нем возможно.

«ШАС» – ястребиная партия, хотя начинала голубем. Однако, как и ее ближайшая родственница «Еврейство Торы», не интересуется ничем, кроме узких интересов своей общины.

В вечер победы «Аводы» на выборах 1999 года десятки тысяч восторженных избирателей устремились на площадь Рабина в Тель-Авиве, чтобы отпраздновать избавление от первого правительства Нетаньяху. Тогдашний победитель, Эхуд Барак, появился на балконе, и вознесся тысячеголосый крик: «Что угодно, только не ШАС! Что угодно, только не ШАС!»

Через несколько дней, на торжественном открытии нового Кнессета (последнем, на котором я присутствовал до этой недели), я подошел к Бараку и шепнул ему на ухо: «Возьми ШАС!».

Четыре года назад, когда перед Ципи Ливни встала дилемма сформировать правительство или идти на новые выборы, ей нужен был ШАС. ШАС, по своему обыкновению, потребовал за свое присутствие большие деньги. Ципи сохранила добродетель и отказала. Результат: Нетаньяху опять во власти.

И опять перед нами та же дилемма. Заплатите ШАСу, и откроется семафор на пути к миру, или возьмите Беннета и продолжайте разговоры о «равном бремени». (Это только болтовня. Потому что закон, реально обеспечивающий равенство в несении военной службы, будет означать гражданскую войну).

НО КТО ЖЕ наш настоящий босс? Нет, не Сареле Нетаньяху, блиставшая на торжестве – я имею в виду Барака Обаму.

Он, безо всякого предупреждения, объявил на этой неделе, что приедет в Израиль сразу же после формирования нового правительства. И в Рамаллу тоже.

Следует ли нам радоваться?

Смотря как сложится. Если это утешительный приз Нетаньяху за неудачу на выборах – знак недобрый. Первый визит в Израиль президента США – после Джорджа Буша младшего – должен укрепить позицию Нетаньяху и его образ как единственного израильского лидера международного масштаба.

Но если у Обамы есть намерение оказать на Нетаньяху серьезное давление, чтобы он выступил с реальной мирной инициативой, милости просим.

Нетаньяху попытается удовлетворить Обаму «началом мирных переговоров». А это значит – ничего плюс ничего. На такое согласится даже Беннет. Не говоря уже о Лапиде и Ливни. Да, пусть ведутся переговоры. «Без предварительных условий». То есть без прекращения строительства в поселениях. Говорить и говорить до посинения, пока не кончатся каденции и у Обамы, и у Нетаньяху.

Но если Обама на этот раз решительно возьмется за дело, всё может обернуться иначе. Американский или международный план реализации принципа двух государств со строгим расписанием. Возможно, международная конференция инициаторов. Резолюция ООН без американского вето.

Если это случится, новый Кнессет со свежими молодыми лицами, проведя серьезные дебаты, примет судьбоносное решение. И – как знать, как знать – войдет в историю.

На сайте «Гуш Шалом» опубликован русский перевод книги Ури Авнери «Другая сторона медали», написанной по горячим следам войны 1948 года, участником которой он был.

http://zope.gush-shalom.org/home/ru/other-side-of-coin-russian.pdf