ПИШУ ЭТО в пятницу вечером, в канун Песаха. В эти минуты миллионы евреев повсюду в мире собираются за семейным столом, справляя Седер, и читают вслух одну и ту же книгу «Агада», рассказывающую об исходе из Египта.

Влияние этой книги на еврейскую жизнь огромно. Каждый еврей с раннего детства исполняет этот обряд, играя в нем свою роль. И где бы еврей или еврейка ни оказались затем, они сохранят память о семейном тепле и единении, о волшебной атмосфере этого вечера, о том, как возвысило их дух это чтение.

Кто бы ни изобрел много веков назад ход «Седера» (это слово означает «порядок»), он был гением. Вовлечены все человеческие чувства: зрение, слух, обоняние, осязание и вкус. Во время этой церемонии едят ритуальные яства, пьют четыре бокала вина, касаются разных символических предметов, играют с детьми (ищут спрятанный кусочек мацы). Заканчивается она совместным пением духовных песен, и оказывает в целом фантастическое воздействие.

Повествование «Агады» глубоко западало в сознание, а скорее, в подсознание евреев и в прежнее, и нынешнее время. Оно отразилось на коллективном поведении израильтян и на политике страны.

Можно рассматривать эту книгу в разных аспектах.

КАК ЛИТЕРАТУРНОЕ произведение «Агада» вещь довольно слабая: текст не блещет красотами, полон повторов, общих фраз и банальностей.

Это может вызвать удивление – ведь Библия на иврите – произведение исключительной красоты, во многих местах обворожительной и опьяняющей. Это одна из вершин западной культуры – Гомер, Шекспир, Гёте и Толстой – не могут с ней сравниться. Даже более поздние еврейские религиозные тексты – «Мишна», «Талмуд» и другие – хоть и не столь возвышающие, отличаются местами высоким литературным достоинством. В «Агаде» вы этого не найдете. Создана она исключительно для внушения.

ИСТОРИЧЕСКОЕ содержание. Его нет. Хоть и утверждается, что речь в ней идет о подлинных событиях, повествование «Агады» никакого отношения к реальной истории не имеет.

Не осталось ни малейших сомнений в том, что Исхода никогда не было. Не было ни Исхода, ни блужданий по пустыне, ни завоевания Ханаана.

Египтяне были помешаны на хрониках. Уже расшифрованы десятки тысяч глиняных табличек. Совершенно немыслимо, чтобы событие, равное по значению Исходу, не нашло бы в них отражения. Даже если бы страну покинули не 600 тысяч человек, как говорится в Библии, а всего 60 или даже 6 тысяч. Особенно, если бы в ходе преследования потонула вся египетская армия вместе с боевыми колесницами.

То же относится и к завоеванию Ханаана. Египтяне, пострадав однажды от вторжения с той стороны, обзавелись целой армией доносителей – странников, купцов и прочих – и пристально следили за тем, что делается у соседей. Следили всегда и повсюду и знали всё, что происходит в самых мелких городах и селениях. Даже самые незначительные события не могли быть упущены. О вторжении в Ханаан, пусть и кратковременном, тут же стало бы известно. Никаких записей такого рода, кроме сообщений о случавшихся время от времени вторжениях бедуинских племен, нет.

Кроме того, не существовало тогда и упомянутых в Библии египетских городов, где эти события вроде бы происходили. Города эти появились во время написания Библии, в первом или во втором веке до новой эры.

Стоит ли упоминать, что за сто лет археологических раскопок, которые неустанно вели истовые христиане и сионисты, не найдено ни малейших конкретных доказательств завоевания Ханаана (или подтверждения того, что царства Саула, Давида или Соломона когда-либо существовали).

Но имеет ли это хоть какое-то значение? Ни малейшего!

Великая сила пасхального повествования совсем не в исторической правде. Это миф, захватывающий человеческое воображение, опирающийся на великую религию и управляющий поведением людей по сей день. Без сказания об Исходе, Государства Израиль сейчас, вероятно, не существовало бы – и уж точно не было бы его в Палестине.

ЧЕСТЬ И СЛАВА. Рассказ об Исходе можно представить как яркий пример всего, что есть доброго и воодушевляющего в анналах человечества.

Это рассказ о малочисленном и слабом народе, посмевшем восстать против жестокой тирании, сбросить оковы и обрести новое отечество, а по пути к нему выработать принципиально новый нравственный кодекс.

При таком взгляде, Исход – это рассказ о победе человеческого духа, источник вдохновения для всех угнетенных народов. И действительно, в прошлом он не раз служил этой цели. Им вдохновлялись отцы-пилигримы, положившие начало американской нации, и мятежники разных стран во все исторические времена.

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА. Если сняв религиозные шоры, вчитаться в текст Библии, некоторые аспекты сказанного породят иной ход мыслей.

Вспомним о Десяти Казнях Египетских. Почему весь египетский народ был наказан за прегрешения одного тиранствующего Фараона? Почему Всевышний, приняв на себя функции божественного Совета Безопасности, наложил на египтян беспощадные санкции, превратил их воду – в кровь, побил их посевы и скот градом и наслал на них саранчу? И еще печальнее: как мог милостивый Господь послать своих ангелов, чтобы умертвить в Египте всех перворожденных младенцев?

Покидавшим Египет евреям было позволено красть имущество своих соседей. Довольно странно, что библейский автор, человек, несомненно, глубоко религиозный, не исключил эту подробность. И случилось это всего за несколько недель до передачи евреям лично Богом Десяти Заповедей, включая заповедь «Не укради».

Никто, кажется, не уделил до сих пор внимания этической стороне завоевания Ханаана. Бог обещал Сынам Израилевым землю, бывшую домом других народов. Он повелел им истребить эти народы, то есть отдал им недвусмысленный приказ им совершить геноцид. По какой-то причине он особо выделил народ Амалека, приказав евреям изничтожить их всех до последнего. Позднее славный царь Саул был свергнут Его пророком, потому что оказался милостив и не убил всех плененных амалекитян – мужчин, женщин и детей.

Разумеется, всё это написали люди далекого прошлого, когда представления об этике личности и народа были, как и законы войны, другими. Но «Агаду» читают – сегодня, как в прежнее время – без критической оценки, без раздумий об описанных в ней ужасах. В первую очередь это относится к современным израильским школам, и заповедь совершать акты геноцида в отношении живущих в Палестине неевреев воспринимается многими учителями и учениками слишком буквально.

ВНУШЕНИЕ. Именно в нем главный смысл этих рассуждений.

В «Агаде» есть две фразы, которые очень повлияли – да и сейчас влияют – на происходящее.

Одна из главных идей, на которой основано представление почти всех евреев о ходе истории, в том, что: «В каждом поколении они восстают, чтобы уничтожить нас».

Это не связывается ни с определенным временем, ни с местом. Это вечная истина, применимая к любому времени и к любому месту. «Они» – это весь окружающий мир, все неевреи повсюду. Дети узнают об этом в вечер Седера, сидя на колене у отца, задолго до того, как научатся читать и писать, и с тех пор слышат об этом каждый год многие десятилетия. Эта фраза выражает полную, осознанную или неосознанную, убежденность в такой враждебности всех евреев и в калифорнийском Лос-Анджелесе, и в израильском Лоде. И она определяет политику Государства Израиль.

Вторая фраза, дополняющая первую, это восклицание Бога: «Излей ярость Твою на народы, которые не знают Тебя… ибо они съели Иакова, по­жрали его и истребили его, и жилище его опустошили…»

Слово «народы» имеет здесь двойной смысл. Ивритское слово «гоим» восходит к древнееврейскому «народы». Даже древних сынов Израилевых называли «Святой Гой». Но со временем это слово приобрело другое значение и стало весьма уничижительно обозначать всех неевреев. Как в песне на идиш: «Ой, ой, ой, ой, ой, ой / Поглядите – пьяный гой».

Чтобы правильно понять «Агаду», нужно помнить, что написана она была как крик души беззащитного и преследуемого народа, у которого не было никакой возможности отомстить своим мучителям. Чтобы поднять дух в радостный вечер Седера, евреи должны были уповать на Бога, моля его взять исполнение мести на себя.

(Во время Седера дверь оставляют открытой. По канону, это делается для того, чтобы Пророк Элиягу мог войти, если он чудесным образом воскреснет из мертвых. Но в действительности ее оставляют открытой для того, чтобы гои могли заглянуть и убедиться в лживости антисемитского навета, что евреи готовят мацу на крови похищенных христианских младенцев).

УРОК. В диаспоре такая жажда мести была и понятна, и безрезультатна. Но с появлением Государства Израиль ситуация совершенно переменилась. В Израиле евреи далеко не беззащитны. Нам не нужно полагаться на Бога, чтобы отомстить за причиненное нам в прошлом или в настоящем реальное или воображаемое зло. Мы сами можем излить гнев на наших соседей, палестинцев и других арабов, на наши меньшинства, на наших жертв.

В этом, как мне представляется, и заключена главная опасность «Агады». Она была написана беззащитными евреями, жившими в постоянном страхе, и предназначалась для них же. Раз в году она понимала их дух, и тогда они на краткий миг ощущали себя в безопасности под защитой своего Бога, в окружении своей семьи.

Вне этого контекста, и приложенная к совершенно другой ситуации, она может направить нас по дурному пути. Внушив себе, что все на свете хотят нас уничтожить, что так было вчера и вероятно будет завтра, мы принимаем велеречивого иранского болтуна за реальное доказательство истинности этого давнего изречения. Они готовы нас убить, и поэтому – согласно другому древнему изречению – мы должны убить их первыми.

Так пусть же в этот вечер Седера повелевает нашими чувствами благородная и вдохновляющая часть «Агады», где говорится о рабах, восставших на тирана и взявших судьбу в свои руки – а не часть об излиянии гнева.