ЭХУД ОЛЬМЕРТ поднял руки к своему лицу так, что кончики его пальцев едва не сошлись: «Еще чуть-чуть и мы бы пришли к согласию!» – сказал он.

Говорил он о переговорах, которые лично вел с Махмудом Аббасом почти накануне того дня, когда был выставлен из премьерского кабинета.

Это была кульминация его выступления на встрече, посвященной «Женевской инициативе». Прежде, чем приступить к анализу этой речи, несколько слов о хозяине и о выступавшем.

«ЖЕНЕВСКАЯ ИНИЦИАТИВА» пронеслась и погасла, подобно метеору, в начале этого десятилетия.

Это была серьезная попытка представить проект полного и окончательного мирного договора с палестинским народом. Инициатива появилась после составленного «Гуш Шалом» предложения, и во многом повторяла его. Но есть и два больших различия: в «Женевской инициативе» присутствует конкретный палестинский партнер, и разработана она гораздо подробнее. Если предложение «Гуш Шалом» излагало лишь общие принципы, 423-странничный, снабженный картами, женевский документ представляет собой детальную разработку.

Проект был представлен на торжественной церемонии в Женеве в присутствии мировых знаменитостей (и при отсутствии «радикального» израильского лагеря мира, который инициаторы решили бойкотировать, чтобы подчеркнуть соответствие инициативы «главному направлению»). Презентация Инициативы стала крупным международным событием.

Несколько месяцев она находилась в центре мирового внимания, и многие правительства сочли ее интересной. Я тоже проявил активность в ее поддержку, хотя и не был приглашен. Я беседовал о ней с рядом государственных деятелей, включая президента и министра иностранных дел Германии, и отношение повсюду было положительным. Все они высоко оценили Инициативу и выразили готовность помочь в ее реализации.

И вдруг она пропала – столь же стремительно, как взлетела. Удар милосердия по ней нанес премьер-министр Ариэль Шарон, выхвативший из шапки кролика под названием «размежевание», при осуществлении которого разыгралось так множество драм и мелодрам, что мир забыл о "Женеве".

Осталась лишь группа сторонников – одна из многих ассоциаций поборников мира – время от времени публиковавшая объявления и от случая к случаю созывавшая встречи. На одной из таких встреч и выступил со своей речью Ольмерт.

Между тем, вокруг Инициативы происходили странные метаморфозы. Ее духовный отец, Йоси Бейлин, человек плодовитого – говорят, даже сверхфертильного ума. Бейлин начал свою многоцветную карьеру в «Аводе» как помощник Шимона Переса. Не пройдя в Кнессет по списку этой партии, он вступил в «Мерец», стал ее лидером и довел партию до катастрофы на выборах.

А в последнее время возникла и вовсе диковинная ситуация. Бейлин, всё еще являясь председателем «Женевской инициативы», выступил против всеобъемлющего мирного соглашения, которое положило бы конец конфликту. Он утверждает, что такое соглашение невозможно, и поэтому целью должно являться достижение промежуточного соглашения, что находится в полном противоречии с идеями «Женевской инициативы».

Ословское соглашение показало, что промежуточное решение служит лишь продолжению конфликта другими средствами – оно является не предтечей окончательного договора, а механизмом его предотвращения. Инициатор инициативы стал ее могильщиком.

ТЕПЕРЬ от хозяина – к выступающему. Сегодня Эхуд Ольмерт – самый непопулярный политик в стране (немалое достижение, учитывая конкуренцию).

C самого начала политической карьеры Ольмерта над его головой висело, постоянно сгущаясь, облако подозрений. Сейчас на него заведено с полдюжины уголовных дел и полицейских расследований, касающихся взяточничества, мошенничества, подделки документов и тому подобного. Вполне возможно, что он окажется за решеткой, где встретится с некоторыми прежними коллегами, включая своего министра финансов.

И если бы этого было мало, Ольмерт ведет ожесточенную кампанию против своих прежних министров, особенно против Эхуда Барака, обрушивая на них град обвинений. Одно из самых серьезных в его глазах состоит в том, что Барак пытался сократить продолжительность операции "Литой свинец".

Среди всей этой сутолоки Ольмерт нашел время и силы выступить на встрече «Женевской инициативы», где подробно изложил свои усилия по достижению мира с палестинцами. Он показал на двух пальцах, как близко оставалось тогда до мира, и что сейчас с палестинцами может быть достигнуто полное и окончательное соглашение. Таким образом, он занял позицию гораздо левее левейшего Йоси Бейлина.

Его речь мало что значит с практической точки зрения: обществу куда любопытней было услышать о поддельных счетах докладчика и полученных им пухлых конвертах с долларами. Часть его выступления, в которой он отделал Барка, совершенно затмила слова, посвященные миру.

И ВСЁ ЖЕ на сказанное Ольмертом стоит обратить внимание. Тем более что слова эти произнес человек, выросший в семье правых взглядов, и чья карьера была целиком связана с правыми партиями.

Проговорив полчаса без бумажки, Ольмерт коснулся ключевых вопросов переговоров с палестинцами.

В отношении границ, утверждал Ольмерт, соглашение было почти достигнуто. В основу его должна лечь «зеленая линия» (граница до 1967 года) с обменом территориями, при котором крупные блоки поселений останутся в Израиле.

Представляется, что консенсус в этом направлении постепенно складывается. Но складывается лишь в принципе, потому что на пути к соглашению лежат два тяжелых валуна.

Вопрос о поселениях, расположенных почти у самой границы, большой сложности не представляет. Блок Эцион, Модиин-Иллит и Алфей-Менаше находятся на границе и могут быть обменены на израильскую землю.

Но с двумя поселениями, расположенными в глубине палестинской территории – Ариэлем и Маале Адумим – возникают сложности. Ариэль находится в двадцати километрах от «зеленой линии» у хребта Западного берега (на дороге Наблус-Иерусалим). Вместе с дорогой, соединяющей его с собственно Израилем, Ариэль разрезает палестинскую территорию.

Если Маале Адумим будет соединен с Израилем путем расширения израильской территории, это также практически разрежет Западный берег надвое. Чтобы проехать из Наблуса в Хеврон, придется сделать большой крюк.

Эвакуация этих двух поселений представляет собой огромную проблему, а их сохранение – еще большую. Возможны нестандартные решения: их жители смогут остаться там под палестинским суверенитетом, либо эти поселения могут стать небольшими анклавами внутри палестинского государства. Предлагают также построить туннели, мосты или специальные дороги, наподобие тех, что соединяли Западный Берлин с Западной Германией.

Решение будет в значительной степени зависеть от характера границы между Израилем и Палестиной. Если эта граница будет открытой со свободным перемещением людей и товаров, всё окажется намного проще. Если транспорт сможет двигаться из Газы в Хеврон через израильскую территорию, почему бы ему не двигаться из Ариэля в Кфар Саба – через палестинскую? Не ясно, однако, согласятся ли на такой вариант палестинцы.

ПО СЛОВАМ ОЛЬМЕРТА, иерусалимская проблема может быть решена, как предложено президентом Клинтоном: всё еврейское отойдет к Израилю, а арабское – к Палестине. Поскольку некоторые еврейские районы строились как поселения за «зеленой чертой», за согласие на их присоединение к Израилю палестинцы должны будут получить большую компенсацию.

Важно, что Ольмерт, наконец, отправил на покой лозунг: «Иерусалим – вечная и неделимая столица Израиля». Он без ухищрений Барака в Кемп-Дэвиде и без замысловатых трюков Бейлина выложил на стол вопрос о разделе Иерусалима.

НО САМАЯ ВАЖНАЯ часть выступления Ольмерта касалась беженцев.

Ольмерт согласен с тем, что Израиль должен признать свою причастность к возникновению этой проблемы и предложить Аббасу всеобъемлющий план переселения беженцев, включая возвращение нескольких десятков тысяч из них в Израиль.

Невозможно преувеличить важность этого пункта. Проблема беженцев несет в себе огромный эмоциональный заряд, затрагивая самые глубины израильско-палестинского конфликта. До настоящего времени все израильские правительства отрицали нашу ответственность и отказывались обсуждать вопрос о возвращении хотя бы одного-единственного беженца (за исключением ничтожного числа случаев «воссоединения семей»).

По моему мнению, названная Ольмертом цифра менее существенна, чем признание того, что возвращение беженцев может вообще состояться. Как в старом анекдоте, где знатная дама соглашается переспать с джентльменом за миллион долларов: «Хорошо, теперь, когда мы договорились в принципе, – говорит джентльмен, – можно обсудить и цену».

Если переговоры дошли до той стадии, когда вопрос стоит уже не о том, смогут ли беженцы вернуться вообще, а о том – в каком количестве, соглашение, несомненно, может быть достигнуто. («Гуш Шалом» предлагал по 50 тысяч в год в течение 10 лет. "Женевская инициатива" содержит сложную формулу, по которой сможет возвратиться около 10 тысяч человек).

ПОЧЕМУ ЖЕ это так важно? При падении популярности Ольмерта почти до нуля, какое вообще значение имеют его слова?

Ольмерт оптимист, наделенный большой самоуверенностью. Он надеется, что сможет каким-то образом выпутаться из своих неурядиц и вернуться на политическую арену. Он всерьез верит в то, что вновь сможет стать премьер-министром.

Никто не отрицает, что он наделен острым политическим чутьем. Если человек с такими амбициями предлагает соглашение, он должен быть убежден, что его позиция приемлема для большинства.

Вот почему я предлагаю внимательно присмотреться к отпечаткам пальцев Ольмерта.