ИСПАНСКИЙ СУДЬЯ возбудил дело против семи израильских политиков и военнослужащих по подозрению в совершении ими военных преступлений и преступлений против человечности. Дело начато по факту сбрасывания в 2002 году однотонной бомбы на дом одного из лидеров ХАМАСа, Салаха Шехада. Кроме намеченной жертвы, было убито еще 14 человек, большинство из них несовершеннолетние.

Для тех, кто забыл об этом событии: Дана Халуца, в то время командующего израильскими ВВС, спросили, что он ощутил, когда он сбрасывал бомбу на жилой дом. «Легкое сотрясение крыла», – был его незабываемый ответ. Когда Гуш Шалом назвал его военным преступником, он потребовал, чтобы нас привлекли суду за государственную измену. В этом его поддержал премьер-министр Ариэль Шарон, обвинивший нас в желании «передать офицеров израильской армии врагу». Генеральный прокурор уведомил нас, что не намерен возбуждать дело против ответственных за эту бомбардировку.

Поэтому я рад, что, наконец, нашелся кто-то, кто готов подвергнуть этот случай судебной проверке (несмотря, как полагают, оказанное на этого судью политическое давление). Но я огорчен, что дело возбуждено в Испании, а не в Израиле.

ИЗРАИЛЬСКИЕ ТЕЛЕЗРИТЕЛИ недавно стали свидетелями странного зрелища: они увидели на экране армейских офицеров с затушеванными лицами, как обычно показывают преступников, если суд запретил разглашение сведений об их личности, например, в делах о педофилах или насильниках.

Такое правило по распоряжению военных цензоров распространено теперь на всех офицеров от командира батальона и ниже, принимавших участие в войне в Газе. Поскольку лица командиров бригад и выше известны и так, на них запрет не распространяется.

Сразу же после прекращения огня министр обороны Эхуд Барак издал особое распоряжение о неограниченной государственной поддержке всем офицерам и рядовым, принимавшим участие в войне в Газе, против которых может быть выдвинуто обвинение в совершении военных преступлений – что может служить подтверждением известной пословицы: «На воре шапка горит».

У МЕНЯ НЕТ никаких возражений против судов за рубежом. Главное – привлечь военных преступников к ответственности, и не так уж важно, где их будут судить. (Этим принципом воспользовалось государство Израиль, когда похитило в Аргентине Адольфа Эйхмана и приговорило его к казни через повешение за злодеяния, совершенные за пределами Израиля и даже до возникновения этого государства).

Но как патриот Израиля я бы предпочел, чтобы подозреваемых в военных преступлениях судили здесь – это нужно стране, это нужно всем достойным офицерам и солдатам израильской армии, это нужно для воспитания будущих поколений граждан и солдат.

Нет необходимости полагаться лишь на международное право: и в Израиле есть законы, относящиеся к военным преступлениям. Достаточно вспомнить бессмертную фразу судьи Биньямина Халеви на трибунале над полицейскими-пограничниками, виновными в расстреле жителей деревни Кфар Кассем в 1956 году, когда по десяткам детей, женщин и мужчин был открыт огонь за нарушение комендантского часа, о котором они даже не знали.

Судья объявил, что и в военное время бывают приказы, «над которыми поднят черный флаг беззакония». Бывают и «явно неправомерные» приказы, то есть такие, незаконность которых очевидна любому человеку в здравом уме безо всяких консультаций с юристами.

НЕТ И ТЕНИ СОМНЕНИЯ, что во время войны в Газе были совершены военные преступления – вопрос лишь об их масштабе и виновниках.

Например: солдаты требуют от жильцов дома покинуть его. Женщина с четырьмя детьми выходит, размахивая белым платком. Солдат в находящемся поблизости танке встает, направляет на них автомат и расстреливает почти в упор. Согласно не вызывающим сомнения свидетельствам, такие случаи происходили неоднократно.

Другой пример: обстрел школы ООН, в которой нашла приют масса беженцев, и из которой не вели никакого огня, что было признано и армией, после того как первоначальные увертки были разоблачены.

Это лишь самые «простые» случаи, но спектр преступлений гораздо шире. Серьезное правовое расследование должно быть начато с самых верхов: с политиков и старшего командного состава, которые принимали решение о войне и утверждали ее планы. Еще в Нюрнберге определено, что развязывание агрессивной войны является преступлением.

Объективное расследование должно установить, было ли решение о начале войны обоснованным или существовали другие пути прекращения ракетных обстрелов территории Израиля. Разумеется, ни одна страна не может и не должна терпеть бомбардировку из-за границы своих городов и поселков. Но можно ли было предотвратить эти бомбардировки путем переговоров с властями Газы? Не было ли подлинной причинной войны решение нашего правительства бойкотировать ХАМАС после его победы на демократических выборах в Палестине? Не способствовала ли пуску Кассамов блокада полутора миллионов жителей в полосе Газа? Короче говоря, были ли до начала этой кровопролитной войны рассмотрены альтернативные возможности?

План войны предусматривал массированный удар по гражданскому населению, и ее подлинные цели раскрывают не столько официальные заявления развязавших ее, сколько их действия. Если в ходе войны погибло 1300 мужчин, женщин и детей, большая часть которых не были боевиками; если было ранено 5000 человек, большинство из которых дети; если полностью или частично разрушено около 2500 домов – это не могло быть случайностью: это должно было быть частью плана.

Из слов политиков и военачальников, сказанных в ходе войны ясно, что план предполагал достижение двух целей, и обе могут рассматриваться как военное преступление: (1) совершить широкомасштабные убийства и разрушения, чтобы «ясно обозначить цену, которую им придется уплатить», «выжечь каленым железом в их сознании», «укрепить фактор сдерживания» и, прежде всего, побудить жителей восстать против ХАМАСа и свергнуть его правление. Все это относится, прежде всего, к гражданскому населению. (2) Исключить потери наших вооруженных сил – буквально – любой ценой, снося любое сооружение и убивая любого человека в районе, куда собираются продвинуться наши войска, не останавливаясь перед разрушением домов над головами их жителей, не пропуская бригады скорой помощи к жертвам, убивая всякого без разбора. В некоторых случаях жителей предупреждали о том, что им надо бежать, но делалось это лишь ради формальной отговорки, потому что бежать было некуда, и по спасающимся нередко открывали огонь.

Независимый суд должен будет решить, соответствует ли такой военный план национальному и международному законодательству, либо он с самого начала являлся преступлением против человечности и военным преступлением.

Это была война регулярной армии, обладающей огромными потенциалом, с партизанской группировкой. В такой войне тоже не все позволено. Аргументы вроде «террористы ХАМАСа скрывались среди гражданского населения» или «они использовали население в качестве живого щита», могут быть эффективной пропагандой, но, по сути, беспочвенны: их можно отнести к любой партизанской войне. И когда принималось решение о начале войны, это нужно было учитывать.

В демократическом государстве военные получают приказы от политического руководства. Так и должно быть, но это не распространяется на приказы, над которыми поднят черный флаг заведомого беззакония. Со времени Нюрнбергского трибунала отговорки, что я «лишь исполнял приказ» не принимаются.

Поэтому необходимо рассмотреть вопрос о личной ответственности всех, кто участвовал в этой войне: от начальника штаба, командующего фронтом и командира дивизии – до последнего солдата. Из высказываний солдат можно сделать вывод, что многие из них были убеждены в том, что их задача «убить как можно больше арабов». Это значит: никакого различия между боевиками и теми, кто не участвует в бою. А такой приказ совершенно беззаконен, и, независимо от того, был ли он отдан в открытую или намеком, рядовые восприняли его как «дух командования».

СРЕДИ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ в военных преступлениях почетное место принадлежит раввинам.

Те, кто подстрекает к совершению военных преступлений и, прямо или косвенно, призывает солдат совершать такие преступления, сами виновны в них.

Когда говорят о раввине, обычно представляют себе седобородого старца в широкополой шляпе, изрекающего слова мудрости – но раввины, сопровождавшие войска, были совсем иной породы.

В последние десятилетия финансируемая государством система религиозного образования напекла «раввинов», напоминающих скорее средневековых христианских священников, а не еврейских мудрецов из Польши или Марокко. Учащимся внушают племенной культ насилия, абсолютный этноцентризм и представление о евреях как о вечной жертве. Это религия «избранного народа», безразличного ко всем другим, религия без сострадания ко всем, кто не является евреем, восхваляющая провозглашенный Господом геноцид, о котором повествует библейская книга Иисуса Навина.

«Раввины», наставляющие религиозных юношей, продукт именно такого образования. С их благословения предпринимаются постоянные попытки овладеть израильской армией изнутри. Киббуцников, не так давно занимавших в армии ключевые позиции, вытеснили офицеры с кипами на голове, и сейчас в эту группу входят многие младшие и средние командиры.

Ярким примером может служить «Главный раввин израильской армии» полковник Авихай Ронски, объявивший, что его задача «укреплять боевой дух солдат». Он находится на крайне правом фланге и недалеко ушел по своим воззрениям от раввина Меира Кахане, партия которого была запрещена в Израиле по причине ее фашистской идеологии. При содействии армейского раввината среди солдат распространяют религиозно-фашистские брошюрки крайне правых раввинов.

Эти материалы содержат подстрекательские политические призывы, как например утверждения, что иудейская религия запрещает «отдать хоть миллиметр Земли Израиля», что палестинцы, подобно библейским филистимлянам (от чьего имени и произошло название Палестины) – это вторгшиеся в страну иноземцы и что любой компромисс с ними (как например, содержащийся в официальной программе правительства) – нравственный грех. Распространение политической пропаганды нарушает, разумеется, законы о вооруженных силах.

Раввины открыто призывают солдат быть жестокими и беспощадными к арабам. Обращаться с ними милостиво, подчеркивают они, значит явить «ужасную и отвратительную безнравственность». Когда подобные материалы распространяют среди религиозных солдат, идущих на войну, нетрудно понять, почему они вели себя именно таким образом.

Те, кто замышлял эту войну, знали, что планируемые ими операции граничат с совершением военного преступления. Участие в планировании принимал и генеральный прокурор (чей официальный титул звучит «Советник правительства по юридическим вопросам»). На этой неделе главный военный прокурор полковник Мордехай Мандельблит сообщил, что его офицеры были прикомандированы в ходе войны ко всем руководителям от начальника генштаба до командира дивизии.

Все это ведет к неизбежному выводу, что непосредственную ответственность за принятые и реализованные решения – от убийства гражданских курсантов полицейского училища на выпускной церемонии до обстрела объектов ООН – несут и юридические советники. Каждый прокурор, участвовавший в обсуждении операций, должен нести ответственность за их последствия, если не сможет доказать, что возражал против их проведения.

Главный военный прокурор, который должен бы по своему положению давать профессиональные и объективные рекомендации, говорит о «заклятых врагах» и пытается оправдать действия военных, утверждая, что они ведут борьбу с «беспощадным врагом, заявившим, что он ‘любит смерть’ и укрывающимся за спинами женщин и детей». Такие выражения, может быть, простительны комбату, дающему накачку своим бойцам и убеждающему их, что лучше покончить с собой, чем оказаться в плену, но совершенно недопустимы в устах главного представителя закона в армии.

МЫ ДОЛЖНЫ начать такие судебные процессы здесь в Израиле и потребовать проведения независимого расследования и предъявления обвинений подозреваемым в совершении преступлений. Мы должны выступить с такими требованиями, даже если шансы на то, что они будут удовлетворены, ничтожны.

Если эти попытки окажутся безрезультатными, никто не сможет возражать против проведения процессов за рубежом в международном суде или в судах стран, уважающих права человека и международное право.

А до тех пор над нами будет развиваться черный флаг.